Честное слово, я думала, он
обрадуется.
— А чем плоха курица? – изумился Женя
вполне серьезно. – Но насчет кухарки – это отличная новость. И
тогда уж тебе следовало нанять и горничную.
— А Катя?..
— Что – Катя? Кто-то же должен
вызывать прачку или хотя бы открывать дверь, когда звонят. Не знаю…
если тебе ее жаль, повысь Катю в экономки. Сколько нынче платят
экономкам?
— Надо в газетах почитать… - я снова
упрекнула себя за то, что ничего не смыслю в ведении хозяйства. – В
любом случае, Катя не может быть экономкой, потому как неграмотно
пишет, невнимательная и перепутает нам все счета.
— Но и от Кати в роли горничной проку
нет. Я же предлагал завести лучше канарейку – от нее тоже много
шума и мало пользы.
— Тише, услышит… - я покосилась на
дверь.
А потом подперла рукою голову и
некоторое время молча наблюдала, как муж разделывает птицу. Пока не
поймала себя на том, что улыбаюсь совершенно по-глупому и думаю
черт знает о чем.
— Что? – поинтересовался он, поймав
этот мой взгляд.
— Нечего, только лишь смотрю, как ты
ешь.
— Смотри-не смотри, но мне еще
поработать с бумагами нужно – раньше, чем через два часа я в
спальную не поднимусь.
— Я вовсе не затем на тебя смотрю! –
смутилась я и вскочила с места, чтобы он не заметил, как вспыхнули
мои щеки.
— А зря – могла бы попытаться. У тебя
был шанс.
Я же сделала вид, что больше в упор
его не вижу, и прошла мимо. Правда, достаточно близко для того,
чтобы он смог поймать меня, обхватив за талию, и усадить себе на
колени.
— Не дуйся, - он легко поцеловал
меня. – Неужто до сих пор не научилась различать, когда я пытаюсь
пошутить?
— Кто тебе сказал, что не научилась?
– я положила руки Жене на плечи и, добившись чего хотела, с
обожанием глядела в любимые черные глаза. - А тебе бы следует
научиться понимать, что дуюсь я лишь для того, чтобы ты меня
обнял.
— А тебе кто сказал, что я не
научился?
Мы улыбнулись одновременно, и на этот
раз я поцеловала его сама. Легким прикосновением губ теперь не
обошлось, мы немного увлеклись и очнулись только от вскрика Катюши
от двери.
— Ой! – ахнула она, однако тотчас
выйти не поторопилась. – Я, право, думала в столовой убрать да
спать лечь пораньше.
Я, как ужаленная вскочила на ноги,
чтобы оправить юбку. Один чулок Женя все-таки успел отстегнуть, и
он гармошкой ниспал к щиколотке. Я готова была со стыда
сгореть.