Вместе с тем, в отличие от Гордеева, который никогда не сидел без денег и не только умел их тратить, но и зарабатывать, проблема денег, или, как он говорил, пропитания, для Елисея была вечной и совершенно от него неотделимой. Он был ровесником Гордеева, более того, они родились в один день и год, что тоже, возможно, поддерживало их знакомство, но, в отличие от Юрия Петровича, который после университета ограничил свое трудоустройство прокуратурой и адвокатурой и места работы менять не собирался, Елисей, наверное, и сам не мог уже вспомнить, сколько их у него, этих самых мест работы, в трудовой биографии было.
И при этом стоило Елисею перейти из привычного ему пространства неустроенности и безденежья в более или менее благополучную среду, как он мгновенно преображался и просил, если не сказать — требовал своего: кофе! и чтоб со сливками…
— Увы, Елисей, чего нет, того нет, — развел руками Гордеев. — Молоко только в виде масла. Само по себе не пью, покупаю его только для овсяной каши, но это в демисезонные времена года.
В ожидании кофе Елисей намазывал маслом кусок подсушенного в тостере хлеба, одновременно жуя своеобразный бутерброд, который он соорудил из двух кусков сыра, разложив между ними кружки колбасы.
— А джема у тебя тоже нет? — спросил он, завершив укладывание застывшего масла на хлеб.
— Сейчас лето, зачем? — удивился Гордеев, придвигая сахарницу ближе к гостю.
— Да не пью я с сахаром! — досадуя сказал Елисей. — А про лето ты зря. Если не фрукты, то ягоды надо есть круглый год. У нас на севере мы клюкву, например…
— А у нас не север, а Москва. — Гордеев достал из кухонного шкафа большую проволочную вазу-финифть, наполненную конфетами. — Вот тебе вместо клюквы. Какие-то карамельки. Ирис, по-моему, тоже есть.
— А помнишь, я тебе клюкву привозил? — продолжил Елисей.
— Помню, конечно. И калину ты привозил, и морошку…
— И еще привезу. — Елисей копался в конфетнице, выкладывая на стол некоторые приглянувшиеся ему конфеты. — Вот видишь! — вдруг воскликнул он. — Ты, наверное, и сюда давно не заглядывал. Молоко-то у тебя есть.
В пальцах у Елисея был квадратный пакетик с надписью «Аэрофлот».
— Хоть сухое, а все же…
Гордеев был несколько растерян.
— Верно, молоко. Но я не помню…
— Летал, что ли, куда?
— Да я немало летаю, но…
— Небось не только по СНГ.