Я вновь подошел к окну, теперь уже стоя на ногах если не крепко,
то уверенно. Прогресс, однако, в сравнении с минутой прибытия.
Вид открывался фантастический. С высоты двадцати метров —
коробка двора, заставленная мобилями. Судя по всему — виду, запаху
и шуму — были они жестяными и работали на углеводородном топливе,
скорее всего на бензине. По уровню развития мобилей здесь глубокий
застой. Середина двадцатого века — в лучшем случае. Много мелкой
дряни: пластиковые пакеты, битые и целые бутылки, просто бумажки,
да мало ли чего... Но самым невероятным были люди. Они двигались,
сидели, говорили разбалансировано. Неэффективно. Как неисправные
автоматы. Да и вид их, отсюда, с высоты двадцати метров, оставлял
желать лучшего. Вроде Виктора Брончина, если не хуже. А напротив
меня — здания, донельзя убогие. Голая функция, воображение термита.
Да и функция именно голая, в жару в таких жилищах должно быть
жарко, в стужу — холодно, и приходилось либо тратиться на
охлаждение и обогрев, либо так и жить то в жаре, то в холоде.
Бараки для бесправных? Строили такие в конце сороковых, начале
пятидесятых двадцатого века.
Похоже, я в городке аутсайдеров. Людей, не признающих ни
трансформацию тела, ни развитие духа. Живущих по заветам прадедов.
И телефонная станция у них автономная, потому и не связала меня ни
с Лунной лабораторией, ни с Общественным Секретарем. Вот только
живут аутсайдеры в поселениях маленьких, редко превышающих тысячу
человек. А тут...
Я вернулся в кухоньку, окном своим выглядывающую на
противоположную сторону. Не двор, а улица лежала предо мой.
Насколько можно судить — большая улица. По улице медленно ползли
мобили, над которыми дрожало марево выхлопа. Нет, счет на большие
тысячи.
Аутсайдерами я пристально не интересовался, не было причины.
Почему бы им и не жить в крупном селении, в городе? Заняли
какой-нибудь из бывших промышленных городов, заняли и живут.
Проблема, откуда у них топливо для мобилей? Получают по квоте, как
прописано в Декларации Свободы. Из угля синтезируют, либо из
мусора. Вон его, мусора, тут сколько...
И всё-таки, всё-таки...
Я вернулся к бумагам. К паспорту. Двуглавый орел, Российская
Федерация. Для игры слишком уж серьёзно. Хотя мне ли не знать, как
легко заигрываются люди.
Я почувствовал приближение голода. Да, на очищение ушло немало и
энергии, и структуры. Необходимо восполнить. А если речь идет о
переустройства тела — а она, речь, идет, несомненно, пусть я и
говорю сам с собою, еды нужно много. В квартире оставалось немало
интересных и непонятных вещей, но нужно определить материальный
базис.