Значит, вон оно как. Виктор Брончин сознательно решил умереть,
наглотался гадости, потерял сознание, на пороге, за порогом, у
выхода — и тут в его опустевшее сознание попадаю я. Эндобиолог, и
хороший эндобиолог. С большим практическим стажем, не раз бывавший
в переделках. Беру контроль над телом в собственные руки, спасаюсь
и вот теперь стою, думаю, что делать дальше.
Что делать, что делать... Сориентироваться на местности, вот что
делать.
Я не спеша осмотрел жилище Виктора Брончина. Он, похоже, был
педантом. Всё разложено по полочкам, у всего даже надписи есть.
Похоже, Виктор — офицер. Или бывший офицер. Этот вывод дался мне
легко — достаточно было открыть платяной шкаф и увидеть парадную
форму. Покрой странный и погоны странные. Или он — актёр, в роль
вживается?
В мусорном ведре я нашел множество пустых упаковок всякой дряни.
Того, что лет пятьдесят считали лекарством, и того, что и тогда
считали дрянью. Ага, вскрыл, таблетки проглотил, а упаковки бросил
в ведро. Я же говорю — аккуратист. На крохотном кухонном столике
бутылка, стакан и блюдце с тонко порезанным лимоном. Бутылка
пустая, лишь на дне осталось чуть-чуть. Этикетка сообщала, что это
коньяк. Я понюхал. По коньякам я не специалист, но, помнится, их
изготавливают из винного, сиречь виноградного спирта, здесь же был
спирт пшеничный. И ещё полдюжины составляющих, к коньяку отношения
не имеющих — и это я определил лишь по запаху, а обоняние у Виктора
Брончина далеко не в лучшем состоянии после пережитого.
Лимон же остался лимоном. Недозрелым, но лимоном. Значит, открыл
бутылку, налил коньяк в большой фужер и им, коньяком, запил
таблетки, закусив лимончиком. Ввёл для верности инсулин — в ведре
был шприц и флакон, — после чего лёг на застланную наново постель,
теперь обделанную. Такая вот последовательность.
Я вернулся к столу письменному. Открыл ящик, выдвинул.
Коричневая папка с документами. Документы древние, большей частью
рукописные или машинописные. Паспорт, военный билет я распознал
сразу, остальные ввергли в сомнение.
В паспорт были вложены бумажки. Ага, деньги. Похоже, здесь они в
ходу. Рубли, но странные рубли. Я пересчитал: сколько стоит умереть
по последнему разряду, без почестей.
С каждой бумажкой непонятного становилось больше и больше. Сменю
точку зрения.