Что?!
Я вытянула перед собой обе ладони и едва не закричала от ужаса: ни тебе аккуратного маникюра, ни нежной девичьей кожи, ни колечка на правой руке – ничего этого не было и в помине, зато грязь под коротко обгрызенными ногтями и задубевшая, покрытая цыпками кожа присутствовали во всей своей отталкивающей красе.
В панике, совершенно сбитая с толку, я глотнула всем ртом отвратительный запах, и это едва не добило меня... В гортань словно сунули дохлую кошку и приправили ее тушку тухлым яйцом. Скривившись от омерзения, я попыталась выдохнуть панику, мерзкий запах и ощупать лицо одновременно… Осознание страшной истины заставило мои ноги ослабнуть.
Я не была Кирой Леннон...
Я вообще не была женщиной.
Я была каким-то… мальчишкой...
Тощим мальчишкой в грязных обносках, которые едва ли стирались ближайшие месяцы, если не больше. Голова нещадно чесалась – не удивлюсь, если в ней водятся вши – и ко всему прочему, мне жутко хотелось опорожнить мочевой. Вот просто до жути...
И мышечная память не подвела: руки справились с делом почти механически – от облегчения я застонала. Хотя наличие мужских причиндалов едва ли могло меня успокоить...
– Эй, дуралей, хватай серую дуру за хвост! Не упусти! – раздалось из-за спины надломленным пацанячьим баском.
– Простите... – вместо привычного женского голоса из горла вырвалось нечто скрипуче-каркающее, похожее на стон корабельной лебедки.
Я испуганно замолчала, схватившись за горло, а все тот же мальчишеский голос опять прокричал:
– Совсем ошалел, ссыкун вшивый, хватай, говорю, крысу за хвост! Чего вылупился, дубина? Сейчас как поддам по носопырке...
Пока он кричал, награждая паренька в моем лице нелестными эпитетами, что-то метнулось между моими ногами, большое и жирное, вроде кошки или хорька, и я, наконец сопоставив крики юнца с этой упитанной тушкой, оглушительно заверещала.
Не хочу больше видеть этот отвратительный сон! Хочу домой. К маме и ее шоколадному торту... Даже к Саманте с ее растянутым, старым свитером и недобрыми глазами. Да к чему угодно, лишь бы подальше от крыс!
– Ну ты и придурок, – услышала я насмешливый голос над своим ухом и распахнула зажмуренные, как оказалось, глаза. А еще шмыгнула носом. В него-то мне и заехали кулаком... По-доброму так, со всей силы.
Задохнувшись от боли, я не своим (в буквальном смысле этого слова) голосом заорала: