Надя даже задремала, лежа на мешках с сахаром. Алексеевна
принесла ей старый ватник и дырявый пуховый платок.
— Готова, путешественница? Тогда пойдем.
____________________________________
* Подавляющее большинство населения в этой местности разговаривает
на суржике — смеси русского и украинского языков, при этом строгие
словарные нормы отсутствуют, один и тот же человек совершенно
спокойно употребляет как украинизированную русскую форму слова, так
и русифицированную украинскую. Выучить суржик по этой причине
невозможно, с этим надо родиться. Для удобства читателей все
диалоги будут автоматически переведены на русский.
23 марта 1980
Надежда
Надя проснулась почти в полдень. Когда вчера увидела эту
раскладушку, которую Алексеевна притащила от соседей, думала, не
заснет. Однако, едва легла, как провалилась. На новом месте,
вопреки поверьям, не приснилось совсем ничего.
Оказалось, что накануне Наде просто повезло: сегодня у
Алексеевны был выходной и она как раз собиралась поехать к родне в
Петушки. Но не поехала, осталась дома.
— Ну их, сволочей, — беззлобно ругнулась она, — переживут,
только и вспоминают, когда колбаса кончается. Груня, приезжай,
Грунечка, колбаски не захватишь? — передразнила она кого-то. —
Только и человек там, дядя Коля, так он колбасы и не ест, а
четверочку и у себя в магазине купит, она у них такая же. А
остальных... и видеть не хочется... Видно же, что брезгуют, на
уродку смотреть не хотят. А что, не своя, зачем терпеть такую? Не
помрут без колбаски-то, не война. — Алексеевна вытерла рот уголком
платка и отставила чашку в сторону. — Может, еще чаю, Надюш?
— Не, Алексеевна, не хочу уже, третья чашка, куда еще? — Надя
довольно прищурилась. Тесновато, конечно, у уборщицы, только и
нашлось места, чтобы разложить на ночь скрипучую раскладушку,
позаимствованную у соседей, зато тепло и сытно. Вчера, только
пришли, Алексеевна быстро нажарила целую сковородку картошки,
разогрела котлеты, и Надя заедала приключившееся с ней как не в
себя. Остановилась только когда добрая фея Агриппина предложила ей
третью тарелку добавки. Потом та же фея отвела ее, осоловевшую, за
руку, как ребенка, в туалет и в ванную, не слушая протестующее
ворчание соседей по коммуналке, которых Алексеевна отодвинула в
очереди.
Когда Надя вернулась, то раскладушка была уже застелена и она,
пробормотав извинение за то, что не помогла убраться, натянула
смешную ночнушку в синий горох, которая Алексеевне, может, была и
впору, а Наде только чуть прикрыла задницу, и уснула без задних
ног.