Всё с таким же урчаньем по рельсам бежал скорый поезд, всё так же мелькал в окне привычный пейзаж, и вновь опустевшие полки уже не казались такими уж удручающими. Но вот снова повеяло смрадом, и, подчиняясь велению чуткой души, цыганка ловко спустилась с уютного ложа и медленно побрела вперёд, следуя за густым смердящим потоком. Пройдя несколько метров, она оказалась напротив такого же, как у неё, полупустого купе. Маленькая сгорбленная фигурка склонилась над нижней койкой и что-то усердно шептала. Будто почуяв присутствие постороннего, спина напряглась, шёпот мгновенно умолк.
– Заходи, раз пришла, чего уж там. Я давно тебя учуяла, да просить побоялась. Ну, раз уж сама пришла… – с натужным кряхтеньем поднявшись с колен, к ней неспешно повернулась сухонькая старушка с потемневшим от времени лицом. На койке же обнаружился уже знакомый девушке паренёк.
– Матушка, что с ним? – тихонько присела напротив цыганка, не сводя жгучих глаз с лежачего.
– Ды кто его знает. – промокнула слезинку старушка, и сморщенное печёным яблоком лицо ещё больше скуксилось, а блёклые, в пятнах катаракт глаза переполнились влагой, – внучок это мой, единственный. Родителей так давно уж Мара к себе прибрала, одна я растила, выхаживала, а теперь, знать, окаянная и на кровиночку моего позарилась. Чую я что-то неладное, да по слабости своей и понять не могу. Силу вижу в тебе я немереную, живую, бурлящую. Помоги Илюшеньке, девка, умоляю тебя! – и, не дав Велиане опомниться, бухнулась бабка на колени и, елозя по грязному полу, вцепилась в ноги цыганке.
– Ну, что же ты, матушка, негоже поклоны мне бить, как царевне. – всплеснула руками гадалка и кинулась поднимать старушенцию. – Подумать тут надо… Чем смогу, помогу! – задумчиво прошептала она, тихонько присев на кушетку в ногах у болезного.
– Только ты не мешай, мать. Ляг и жди, позову, как пойму.
Бледный парень горел холодным огнём, пот струился ручьём с кудрей русых, под глазами круги, словно чёрные кратеры, щёки мраморные ввалились, резко очертив широкие острые скулы. С губ пунцовых доносится шёпот. Наклонилась пониже цыганка, прислушалась.
– Дай коснуться кудрей золотых твоих!
Дай испить губ медовый нектар!
Стан твой тонкий трепещет в руках моих!
Душу брошу к желанным ногам!