Делая вид, что решил отойти по малой
нужде, Стефан аккуратно воткнул лопату в землю и, махнув Яхонту,
мол, он сейчас придёт, двинулся в сторону ели. Яхонт только
сплюнул, нервно глядя в черноту леса.
– Ну наконец-то! – зашипел Слава,
уставившись на Мясницкого ошалелым взглядом. – Ты ведь хочешь
свалить?
– Что?! – обомлел Стефан.
– Свалить, Стефан, не тупи!..
Помнишь, ты говорил о девушке из Третьего мира?.. Ну? Хочешь к ней
вернуться? Или будешь в рабстве батрачить всю жизнь?!
Кортов был на нервах. И немудрено: он
пробрался в лагерь носорогов, которые вели на сектантов настоящую
охоту, и находился буквально в полукилометре от Лоренса Дрейка!
– Да я бы с радостью, паря... –
Стефан осторожно обернулся: пока что его отсутствие не вызывало
вопросов. – Но куда? Не в Третий же мир?..
– Когда-нибудь и до Третьего
доберёмся! – хищно улыбнулся Слава. – Если готов присоединиться к
Гремучей змее, точно доберёмся... Знаю я тут одного сектанта –
договоримся с посвящением. Но соображай быстрее! Если нас заметят –
всё, габелла.
В голове Стефана одна за одной
проносились мысли: Как Слава собирался проникнуть через портал
в Шроснберге, если все пути были заблокированы Лоренсом? Как он
планировал выжить в лесу, населённом киборгами, дикими и прочими
тварями?.. И что, в конце концов, такое «габелла»?! Мясницкий
не знал, но был уверен, что этот паря, который за какую-то неделю
стал его хорошим товарищем и даже другом, говорит чистую
правду.
Стефан прошептал слова молитвы Богу
Носорогу, и в последний раз оглянулся на работающих лопатами рабов
и надзирателей, боязливо держащихся у вышек с часовыми, после чего
шагнул под тёмные кроны деревьев.
При виде Гроха, спрятавшегося во
всеоружии неподалёку от западной насыпи, Мясницкий несколько
оторопел и, кажется, подался назад... впрочем, тут же что-то для
себя сообразил, натянул улыбку и ответил на рукопожатие октопуса,
после чего некоторое время пялился на свою ладонь, как будто он
прикоснулся к руке инопланетянина.
– Меня матушка в детстве пугала, что
осьминоги... – Стефан осёкся, отводя взгляд от нахмурившегося
Гроха. – Извините, октопусы, конечно... В общем, что вы вроде как
воровством детей промышляете.
Неожиданно Грох залился механическим
смехом, подёргивая щупальцами:
– А что же? Не врала твоя мать!
Несколько родов действительно «промышляют» воровством людских
детёнышей. А потом их змееголовым за артефакты продают или Зелёному
богу в жертву приносят за частички плоти.