Да, за сегодняшнюю стрельбу Владу поставили бы «весьма
похвально». Он сто патронов использовал, а я — только три, и решил,
что с меня хватит. Главное, что пули легли туда, куда я хотел.
Тройка, семерка, туз. Я и до стрельбы знал, что так будет, но
никогда не мешает проверить предчувствия практикой. Выстрелил три
раза, положил пистолет на столик и отошёл в сторонку, чтобы не так
били по ушам выстрелы, а в нос — пороховые газы. Тут хоть и
ложбинка, а ветерок тянул, вот я и стал с наветренной стороны. В
ушах, понятно, вата.
За то время, что я провел в усадьбе — а какое время, приехал в
среду, сегодня воскресенье — и слух, и нюх, и зрение обострились, я
даже не пользовался биноклем, чтобы смотреть, куда ложатся пули.
Так видел. Хотя до мишени было сто шагов, и хороших шагов.
— А снайперов, хочешь верь, хочешь, проверь, в первую мировую
презирали. Не амеры, англичане.
— Почему?
— Да кто их поймет. Шестую заповедь блюли, или от гуманности
великой, культуры. Война-то шла далеко, на чужой земле, враги
родную хату не жгли, семью не убили, отчего не быть гуманными? Да
они и сейчас с приветом: расстреляет какая-нибудь мразь полсотни
детей, как в Норвегии, а мрази этой трехкомнатную камеру с
видеоиграми и бассейном представляют, с ресторанным питанием.
Психологи навещают, журналисты за него книгу пишут, как он воевал
за чистоту расы. Ну, и мразью ублюдка называть, понятно, не смей,
политкорректность.
После чистки пистолетов собирали гильзы: нечего захламлять
землю. А пули — почти все — ушли в ловушку за мишенью. Стеночка из
горбыля в два ряда, мешки с песком и опять стеночка.
Вышли из ложбинки, оставив столик Войковичу, потом заберёт.
— Интересно, слышал кто наши упражнения? Вряд ли, соседей у тебя
нет. Разве в роще кто грибы собирает.
— Звук в небо уходит. Но если кто и слышал — не беда, пусть
знают.
— А полиция?
— А что полиция? У меня есть разрешение и на хранение, и на
применение оружия.
— На применение?
— Потом покажу.
Шли неспешно. Молча. Среди тишины и чистого воздуха, хотя от
Влада и попахивало пороховой гарью. Сто выстрелов — это немало. Но
Влад одет в армейское, для армейской формы нотка пороховой гари —
как духи в стиле «милитари». Может, и есть такие.
Я в который раз разбирал сон. Вот как Влад — маузер. Нет, у
Влада получалось лучше. У Влада все детали становились на место. А
у меня нет. С чужими снами это бывает. Положим, пещеры — это пещеры
под домом. Вурдалаки — это проекция людоедов. Но откуда гитлеровцы,
да ещё такие, с которыми на короткой ноге? И кем это я был во
сне?