"Даже вспоминать страшно, – подумал
викарий. – Еще одно присвоенное тело, еще одна погубленная душа, на
этот раз русская".
И в новом обличье, преодолев
множество препятствий, этот удивительный человек достиг того, о чем
мечтал. Как странно, как необычно вилась цепочка его жизни! Он
убивал недругов, но при этом скольким помог, скольких спас... А
когда получил неограниченное могущество... Неужели власть
действительно способна так изменить характер? Исковеркать душу
того, кто еще недавно поступал, как благородный рыцарь? Ведь он
опустился даже до... Брр, даже вспомнить страшно.
"Да, все это чудовищно, – размышлял
священник. – Впрочем, можно считать, он за все сполна расплатился,
ведь, дабы избежать смерти, ему пришлось переселиться в тело
собаки. Тоже, поди, несладко – в облике облезлой шавки бегать... А
до этого, несмотря на все дурные поступки, он пытался освободить
подданных, дать им образование, сделать их жизнь лучше. Относился к
ним, словно отец к детям. Какая же противоречивая натура этот
Голд!"
Преподобный перевел взгляд на грузную
фигуру, лежащую на кровати. Голд все еще спал, и священник был
этому рад: ему требовалось время, чтобы привести мысли в порядок.
Всю прошлую ночь он провел без сна, сопоставляя факты, обдумывая
их, сравнивая со сведениями, что сохранились о тех временах. Все
совпадало. И к утру он вынужден был признаться себе, что верит
другу.
Позавтракав, викарий тут же поспешил
к дому Майкла Голда, чтобы послушать продолжение удивительной
исповеди. В саду, как и накануне, он заметил племянницу друга,
миссис Роуз Делмор, на ходу поклонился ей и помахал рукой. Спустя
пять минут он в сопровождении дворецкого уже входил в спальню
доктора.
– Джон, – улыбнулся Голд. Викарию
показалось, что друг подавил облегченный вздох. – Проходите,
присаживайтесь. Вот это кресло – оно самое удобное.
Большая кровать под балдахином, витой
шнур от колокольчика в головах, несколько зеленых, в полоску,
вольтеровских кресел, чайный столик красного дерева, картины в
тяжелых бронзовых рамах... Все как вчера. Пока гость устраивался,
доктор обернулся к двери, где ждал дворецкий.
– Ничего не нужно, Уоткинс,
ступайте.
Тот с поклоном удалился, а Голд
повернулся к другу.
– Как спалось, дорогой Джон?
Священник усмехнулся.
– Боюсь, не очень хорошо. Ваш
вчерашний рассказ просто выбил меня из колеи.