– Говорил же, оклемается! – сказал папа довольным тоном. –
Отпусти парня, мать. Задушишь ведь!
Но сцена радостного воссоединения продолжалась еще минут пять,
не меньше. Потом врач меня осмотрела, послушала сердце, постучала
молотком по коленям, помигала фонариком перед глазами.
– Как будто все в норме, – сказала она. – Скорее всего, стресс.
У старшеклассников такое бывает. Сложный возраст.
Наконец, я дорвался до душа. Посмотрел на себя в зеркало.
Бледное лицо, круги под глазами. Страх, да и только. Покончив с
гигиеной, я вышел из ванной, надеясь узнать о причинах столь
пристального внимания к моей персоне.
Мама ничего не смогла объяснить. Только рыдала, хватала меня за
руки и целовала. Тогда я обратился к отцу.
– Перепугал ты нас, Димка, слов нет! – сказал папа, не отрывая
взгляда от телевизора. – После этого вашего бала пришел домой, лег
спать, да так и не проснулся.
– В смысле? – удивился я и посмотрел на настольные часы. – Три
часа... Ну да, поздно встал, конечно, но врача-то зачем? А
одеяло?
Папа соизволил на меня посмотреть.
– Сегодня четверг, сыночка. Ты пять дней дрыхнуть изволил.
Неужто эта Жанна тебя так умотала?
Иногда кажется, что физические страдания – это благословление
божье. Когда нам больно, холодно или жарко, то все мысли собираются
в хоровод вокруг источника дискомфорта. Все просто: боль равна
страданию. Избавься от боли, и все будет хорошо. Когда же
неудобство уходит, некоторое время мы испытываем счастье. Но вот
эйфория исчезает, и мы вновь остаемся наедине с собой. Со всеми
своими несчастьями.
– Жанна, – шепнул я, опускаясь на диван.
Стало трудно дышать. Я не мог даже словами сформулировать свое
состояние. Перед глазами темнело – я снова проваливался в
спасительную тьму, снова слышал стук вагонных колес.
***
Оказывается, я провел пять дней в чем-то вроде комы. Меня бы
положили в больницу, если бы не тот момент, что я продолжал все это
время двигаться. Я ел, пил и ходил в туалет. Все остальное время
сидел без движения, уставившись в стену, или лежал, сверля взглядом
потолок. Не разговаривал ни с кем. Только к вечеру воскресенья
родители осознали, что со мной что-то не так. На ужин мама
приготовила фасоль с грибами, и я молча съел полную тарелку. Хотя
от грибов меня всю жизнь тошнило едва ли не больше, чем от фасоли.
Тогда-то и начались попытки привести меня в чувство. Попытки, не
увенчавшиеся успехом до самого четверга.