– Хорошо, – следователь сморщился, словно лимон съел. – А потом
вы прошли мимо склада кооператива «Светлый путь», где хранятся
товары государственной мануфактуры.
– Я шёл мимо складов, – терпеливо объяснил Травин, – и рядом с
одним из них увидел людей. Подошёл спросить дорогу, а они напали.
Какой там именно склад был, я не знаю, это не мой участок.
– Мне картина видится иной, – Мальцев чуть наклонился вперёд, –
вы, Сергей Олегович, в сговоре с бандитом Панченко решили обокрасть
склад с тканями. Подельник ваш ждал вас возле места назначения, вы,
пользуясь служебным положением, подошли к сторожу, усыпили его
подозрения, ударили по голове, а потом, пользуясь его
бессознательным состоянием, вместе с Панченко совершили кражу
текстильной продукции. Что-то не поделили, может, хотели всё себе
захапать, и с Панченко расправились. С особой жестокостью,
множественные переломы, выдавленные глаза, не церемонились вы с
ним. Это увидели братья Матвеевы, работники мануфактурной фабрики.
Их роль пока следствию недостаточно ясна, но, скорее всего,
случайные прохожие. Матвеевы решили вас задержать, вы их тоже убили
из огнестрельного оружия. И потом, чтобы скрыть своё участие в
преступлении, изобразили произошедшее так, словно случайно
наткнулись на них. Правильно я говорю? Сознавайтесь, Травин, вы не
на службе, максимум, что вам светит – десять лет, да ещё судья
скостит половину, а то и больше, отбудете срок в лагере, выйдете на
волю с чистой совестью.
– Половину скостит? – Травин заинтересованно посмотрел на
следователя.
– Только если сдадите других участников ограбления – не себе же
вы столько материи решили взять.
– Заманчиво. Но нет, не делал я ничего такого, гражданин
следователь. Шёл мимо, случайно наткнулся на людей, спросил дорогу.
Они меня попытались убить, я сопротивлялся. Никаких преступных
действий не совершал, о характере совершаемого деяния догадался
только тогда, когда Панченко начал мне угрожать револьвером.
– А потом вдруг засунул его обратно, и с ножичком напал? Ты мне
горбатого не лепи, сказки будешь прокурору рассказывать, он такое
любит.
Травин пожал плечами, возражать не стал.
– Элла Павловна, пожалуйста, оставьте нас на минуту, – попросил
Мальцев.
Стенографистка послушно вышла, оставив блокнот и карандаш на
стуле.
– В общем, так, – следователь тяжело вздохнул, – или ты, Травин,
сознаёшься во всём, и я тебе гарантирую три года, с Матвеевыми
непонятно пока, может и вправду как подельники пойдут –
родственников у них нет, а самим им уже всё равно. Пойдёшь по сто
тридцать девятой4, получишь по полной, исправительными работами не
отделаешься, тут уж извини. Но чтобы всех подельников мне сдал, и
того, кто мануфактуру берёт, и кто подводу дал, и кто на плоту вас
ждал. Или загремишь ты на десять лет, а то и отягчающие
обстоятельства найдут, как-никак, ваш коммунхоз к НКВД приписан5, а
значит, можно сказать, ты при исполнении был. Выбирать тебе.