- Забористая штука… – Сосед Михаила
довольно засопел.
- Угу.
Обещанный закрыл глаза и сделал
второй глоток.
***
- …я хватаю его за-а голову - и хрясь
вверх…
- Коршуны вы мои … – Михаил пьяно
качнулся и попытался хлопнуть ближайшего годока по лапе. – С точки
зрения… аэродми… ди…
Промахнувшись с хлопком, Обещанный
рухнул на землю.
- Да ты расклеился чуток. – Годок
поднял его и усадил на место. – А она такая симпатичная… надкрылья
се-еребристые…
- Ща, говорю, отпущу… И отпустил,
небось все еще летает…
- Еще по сто? – Не дожидаясь ответа,
Михаил отхлебнул из фляги. – Где я? А я скажу… та-а-ам, где надо… В
самом эпир… эрице… эпицентре…
- И она, вижу, не прочь…
- Орлы… - Михаил сделал попытку
встать. – За нас!
- Именем Ло! – грянул в ответ
нестройный хор голосов.
Этот хор и услышала Торика, подходя к
годокскому бивуаку. Взглянув на теплую компанию у костра, она
нахмурилась. Сегодня Ло отвернулся от нее. И с болью ей придется
справляться в тоскливом одиночестве.
- Мик, - осторожно позвала она. –
Надо бы идти.
- Куда?
- К шестьдесят седьмым. Сторд
ждет.
- А-а… я пас. – Михаил встал.
Покачнулся. Торика поспешила подставить ему плечо.
- А Турн погиб…
Обещанный перегнулся пополам в
неудержимом приступе рвоты. Женщина отвернулась. В данный момент
намерение переспать с вероятным Спасителем уже не казалось ей столь
забавным.
- Спасибо, - прохрипел Михаил,
распрямляясь. Легкий ветерок коснулся лица. На душе полегчало. –
Идем…
Через несколько минут впереди
показались костры родной тридцатки.
- Готов, - подвел итог Сторд,
брезгливо глядя на Обещанного. – Клади сюда, пусть проспится.
Лепурка устроила свою ношу у костра и
прилегла рядом. Вспомнив вкус годокской выпивки, она передернула
плечами. Чтобы там не говорили, Мик крепкий парень. Наберется опыта
- цены не будет.
***
Утро начиналось потрясающе. Омытая
дождем зелень на холмах играла изумрудом под лучами солнц.
Дуновения прохладного ветерка колыхали купы редких рощ. Пахло
мокрой землей, цветами и просто травой. В пронзительной синеве неба
выводила трель одинокая птица.
С трудом разлепив веки, Михаил тут же
поспешил их закрыть. Голова грозила взорваться, во рту ощущался
мерзкий привкус, не достойный описания. Михаил попытался встать.
«Сейчас бы пару пива…» - всколыхнулась спасительная мысль. И душ –
холодный, бодрящий.