– И зачем княжне заводить отношения с пустышкой? – спросил
я.
– Не знаю, Матвей, не знаю, – покачал головой отец, – мы с твоим
дедом ставим на то, что они хотят с нами породниться.
– Может быть, хватит тогда меня об этом расспрашивать, а
напрямую спросите князя Аматуни, чего он хочет? – не выдержал я. –
К тому же, сейчас он в уязвимом положении, если вы ему поможете
разобраться с последствиями этого побоища в его особняке, он вам
даст гораздо больше, чем вы бы получили только отдав меня в мужья
за его дочь.
– А ты, кажется, и не против? – сказал отец.
– А когда кого-то в нашей семье волновало, против ли я или за? –
пожал я плечами. – Дело в том, что я уверен, что князь Аматуни
знает о нашей дружбе с фрейлиной очень мало и уж точно никаких
планов изначально не имел. Может быть, они у него и появились,
когда я забирал её из дома, чтобы сводить на ужин, но изначально
хитрым планом это не было.
– Ну так и что же? – спросил отец, – если женим тебя на Аматуни,
как отнесёшься к этому?
– Вообще, я пока молод, чтобы жениться, не находишь? – ответил
вопросом на вопрос я.
– Зато она в самом возрасте, – сказал отец, – если
восемнадцатилетний княжич для неё слишком молод, то её, вероятно,
выдадут за кого-нибудь постарше. А значит, она достанется
другому.
Это требовало обдумывания. Женитьба была для меня чем-то
призрачным и далёким. Явлением взрослого мира. Но и отдавать
кому-то Елизавету Георгиевну было бы как-то неправильно.
– Это нужно решать прямо сейчас? – спросил я, чтобы не давать
однозначный ответ.
– Нет, – ответил отец, – прямо сейчас тебе нужно сидеть дома,
чтобы тебя не достали журналисты.
– А всё-таки, – поинтересовался я, – скажи мне, отец, почему это
внук князя должен прятаться, боясь высунуть нос на улицу, чтобы не
наткнуться на какую-то лживую гниду? Разве это правильно?
– А кто тебе сказал, что мир устроен правильно? – мрачно ответил
отец. Было видно, что мой вопрос он находит вполне справедливым. –
Нужно исходить из того, как делаются дела на самом деле. Менять же
что-то глобальное нужно тогда, когда ты находишься в сильной
позиции. А мы, Мартыновы, сейчас находимся… ну не то, чтобы в
слабой, но не в самой выгодной.
– Не говоря уже о том, что я всегда буду находиться в слабой
из-за пустого резервуара, – ехидно подсказал я ему.