— Сколько тебе лет, Матвей? — спросила фрейлина.
— Восемнадцать, — поднял глаза я. — А тебе?
— Тоже восемнадцать, — она посмотрела на меня, не моргая. Я
почувствовал, что тону в чёрных озёрах её больших глаз.
— Я тебя раньше не видел... — начал было я, как вдруг она
сделала шаг ко мне, прижавшись ко мне своей упругой грудью. У меня
перехватило дыхание. Я почувствовал, как её сочные губы касаются
моих, как её тонкая изящная ладошка начинает хозяйничать в моих
форменных брюках.
— Матвей, — шептала она, продолжая осваиваться с содержимым
моего нижнего белья, — поверь мне, я так в первый раз... и вообще в
первый... я просто чувствую, что так правильно, что ты...
Я собрал все свои силы и отстранил от себя фрейлину.
— Елизавета, тебе нужно прийти в себя, поезжай домой, наша смена
закончилась, — как можно строже сказал я.
Она продолжала что-то лепетать, затем как-то вдруг расплакалась.
В комнате была небольшая душевая с раковиной и зеркалом, где я
помог ей умыться и привести себя в относительный порядок. К
счастью, от природы яркая Елизавета Георгиевна в силу молодости
пренебрегла в этот вечер косметикой, так что никаких потёков туши
её слёзы не вызвали.
Мы добрались до гостевого лифта, которым пользовался, как
лишённый возможности летать, и я. Гости-мужчины без дам обычно
прилетали самостоятельно, на лифте же поднимались те, кто приходил
парами. Для слуг не-дворян и разных грузов использовался отдельный
лифт.
Мы спустились на стоянку, держащуюся на воде на понтонах. Я
проводил Елизавету Аматуни́ до ждущей её машины, кажется, что-то из
Руссо-Балтов средней ценовой категории, видимо, встречал кто-то из
дворни. Или это был её личный автомобиль, который Елизавета
Георгиевна использовала для неофициальных визитов, так как на нём
не было гербов. Посмотрев, как машина удаляется, двигаясь по
понтонному мосту к берегу, я ещё раз вздохнул и направился к своему
скутеру, глядя на яркую полоску утреннего зарева над морем.
ПОНЕДЕЛЬНИК
Пустыми дорогами, я быстро добрался до квартиры, которую нанимал
в старом городе. Она была небольшой и занимала половину
двухэтажного дома с плоской крышей. Мои комнаты были на втором
этаже, гостиная, спальня и ванная комната. Внизу были помещения,
где властвовал Тарас, но о нём я расскажу чуть-чуть позже.
Скромность моего жилья компенсировалась тем, что оно находилось
достаточно близко к летнему дворцу, парящему над Мраморным морем в
километре от берегов Константинополя. На службу и обратно я
предпочитал добираться самостоятельно на скутере, а не на машине с
водителем. Занималась заря, когда я вошёл к себе.