За рекой взрыв услышали, но не
обратили внимания. Всем было не до того. Остатки мятежников искали
спасения в подворотнях, дворах, переходах подземки: а жандармы
растекались по кварталам, неумолимо выслеживая и преследуя
беглецов.
– Откройте! У нас раненый! – дюжий
паровозник бил кулаками в закрытую дверь подъезда. Двое его
товарищей тащили студента-агитатора; «щегол» был бледен, как снег,
поникшая голова в крови. – Откройте, суки!.. Мы ж за вас!.. ради
вас!..
А из-за угла, из тающих клубов
ядовитой дымки, уже выезжали рысью жандармы в газовых масках,
верхом на лошадях, чьи морды также скрывали противогазы.
Точь-в-точь преисподние всадники Последнего Дня…
*****
Паникующий Пьер метался по залу
наравне с подавальщицами, разнося алкоголь. Мятеж мятежом, а изволь
поторопиться, коли такой наплыв клиентов!.. Не забыл и угловой
столик в тени, за который уселось трое: парень с девушкой и мужчина
постарше.
Все трое жадно пили, бросая
настороженные взгляды по сторонам. Судя по их взъерошенному виду и
оторванному рукаву серого пиджака мужчины, они были на проспекте. А
если взглянуть на разбитые кулаки парня, то становилось понятно,
что в стороне не остались.
– А я говорил, что мирным путем у
нынешней власти ничего не добиться! – горячился парень, облизывая
разбитые костяшки. – Мы же ничего и сказать не успели, как они
драться полезли!
– Огонёк, – мягко положила ладонь ему
на плечо девушка, – не горячись. Давай смотреть правде в глаза.
– Правде?! – взвился поименованный
Огоньком, словно оправдывая свое прозвище. – Да какая тут может
быть правда, кроме нашей?! Мы ведь хотели мирно!
– А получилось как всегда, – хмыкнул
молчавший до того пожилой мужчина в порванном пиджаке. Чёрные с
проседью, жёсткие волосы его переходили в кустистые бакенбарды,
обрамлявшие грубое, обветренное лицо со шрамом на щеке; во взгляде
сощуренных глаз проблескивало нечто пугающее, почти звериное. Со
спинки стула мужчины свисал картуз. – А всё от чего?
– Оттого, что вся организация у вас –
через одно место, – с милой улыбкой ответила девушка, снова
погладив дернувшегося было Огонька по плечу. – Тихо, тихо...
Тот промолчал, лишь засопел обиженно.
Стройный, миловидный, с ясными серыми глазами и буйными золотистыми
кудрями чуть выше плеч, Огонёк казался невинным, точно ангел с
церковных фресок. Особенно сейчас, когда щёки его залил румянец:
юноша вообще легко краснел, обижаясь или смущаясь. Никто бы,
взглянув со стороны, не заподозрил, что за плечами этого ангелочка
– не крылья, а три удачно проведённых акции и два трупа.