– Вот именно поэтому, товарищ Волк,
ваше движение и терпит неудачи… – покачала головой Скала. – В
общем. Передали нам интереснейшую наводку. И в этом деле, судя по
всему, нам лучше действовать сообща, – девушка поманила товарищей
пальчиком, и Волк с Огоньком нагнулись к ней.
– Насколько я помню, – понизила голос
Скала, – вы оба входите в паровозную команду
«Эмеральд-Экспресса»?..
08.04.1893г. от В.
<За
38 дней до...>
– Воды… – прохрипел Дофин, не раскрывая глаз.
Ответом ему была тишина.
Китобой осторожно приоткрыл правый, кое-как проморгался. Ну, да,
просить о помощи можно было хоть до следующего вечера. Дофин
раскинулся на крыше надчердачной будки, возвышавшейся над кровлей.
Кое-как повертев тяжёлой с бодуна головой, он убедился, что кроме
него на крыше никого нет.
Рене перевернулся, опасаясь сверзиться. Крыша-то размером была
ровно в половину обеденного стола – и как ночью не свалился? Везуч!
Перевернувшись на живот, Дофин понемногу сполз с будки.
Утвердившись на черепице, одернул задравшуюся рубаху, почесал
натертый живот: хорошо ещё, заусенцев не попалось, а то ободрал бы,
как теркой! Затем огляделся, пожурив себя за глупость – сверху надо
смотреть! А то мало ли, спит кто за скатом, на самом краю. А тут
Рене взял бы и спрыгнул, башмачищами прямо на голову…
– Да и хрен с вами, сволочи, – махнул рукой Дофин после недолгих
размышлений. – Стакан воды пожалели, а мне вас спасать теперь! Хер
там!
Было раннее утро. Тот краткий, но дивный час, когда столица уже
потушила окна и фонари, угомонившись после разгула и разврата
ночной жизни – но ещё не воспрянула для суеты и сутолоки нового
дня. Над городом раскинулось розовато-серое, подёрнутое лёгкими
сиреневыми облаками небо: прохладный, зябкий ветерок гулял по
крышам, неся с собой сырость далёкой реки. На востоке, на фоне
розовеющей зари, возвышался сужающийся кверху шпиль Тюр-Эльфике.
Огни иллюминации уже погасли, и чёрный силуэт башни над гребнями
крыш казался монументом исчезнувшей в одну ночь цивилизации. Город
был тих, и можно было взаправду поверить, что каким-то чудом весь
шумный людской и нелюдской вертоград сгинул с лица земли, и Рене
проснулся в опустевшей столице один.
Лирический момент был похерен, когда Дофин краем глаза углядел в
небе тень плывущего дирижабля. Китобой задрал голову, и тут же
скривился – в черепушке плеснулась тяжёлая, похмельная боль. Кроме
того, силуэт остроносого летуна с растопыренными хвостовыми
плавниками напомнил ему рыбу, а рыбы с некоторых пор вызывали у
Дофина самые скверные ассоциации.