– Хозяин! – весело заорал из-за стола лысый коротыш с йормландским
акцентом. – Ещё флипа!
Астор молча водрузил закопченный котелок на перевёрнутый утюг,
рдевший на стойке углями, раздул сквозь дыры огонь, набурлил в
котелок пенистого пива из крана. Когда же забулькало и подёрнулось
густой, плотной пеной, плеснул рому, щедро всыпал коричневого
сахару и специй, а в довершение вбил три яйца. Схватил раскалённую
кочергу, лежавшую на решётке горящего камина, сунул в напиток и
щелкнул рычажком на предплечье; кисть плавно закрутилась в
запястье, размешивая шипящей кочергой питьё. Закончив, Астор разлил
питьё черпаком по кружкам на подносе и так же молча подозвал
разносчицу.
– Смерть врагам! – радостно завопила смуглая, конопатая раскосая
девчонка со стянутыми в короткий хвостик волосами, воздев над
головой кружку. Остальные хохотом и дружными выкриками поддержали
тост. Астор скупо усмехнулся.
Компания гуляла, заливая выпивкой истрёпанные нервы. Позади бегство
из столицы – на рассвете, в промозглом тумане, в вагоне товарняка
среди ящиков. И двое суток поездки через полстраны, когда тряслись
на лавках в переполненном и пропахшем перегаром и потом вагоне
низшего класса – а спрыгивали на ходу на перегоне Бурже-Вайс, чтобы
полями пробраться до полустанка и пересесть на другой поезд. И
ночёвка под звёздами в заброшенном амбаре среди полей; и те
мучительные минуты, которые они просидели под мостом, затаив
дыхание – пока наверху сельские полицейские, остановившие машину на
мосту, склоняли пьяных городских девиц к соитию…
Но теперь волнения в прошлом! Они забрались так далеко, как это
было возможно, по пути не раз запутав следы. Берсуар, юг Аквилонии,
почти самая граница с Коррезом! Конечно, Пианист предпочёл бы
какую-нибудь глушь на севере, но Зяма настоял именно на Аквилонии.
Остальные предпочли не уточнять: мало, где у хитроумного Питончика
есть связи!
– Песню! – заревел Король, сверкая глазами. – Душа песни просит! –
и первым заорал легендарную, бесшабашную и грозную «Семь дней».
Рене подхватил, стараясь переорать – известное дело, бретонцы вечно
спорят с йормами за первенство придумывания! – а за ним подтянулись
и остальные посетители, стуча в такт кружками по столу. Оркестрик,
игравший на крохотной сцене у стены, охотно подыграл: