– Все беды нынешней молодежи, – наставительно произнес Кароль, –
от того, что думают много. Ну и от содомитов всяких мокрожопых, а
также от того, что барышни на велосипедах ездют туда-сюда.
Тайво опустил руки, посмотрел на панцирника с нехорошим
прищуром:
– Про содомитов и умников, я ещё могу понять. Но чем тебе
барышни-велосипедистки не угодили?
– Я знал, что относительно велосипедисток будут вопросы! –
наставительно поднял толстый палец Король, и Тайво против воли
ухмыльнулся, признав цитату из героического маршала Кобашвили. – А
потому, что у них от езды кровь не туда приливает, куда нужно.
– Тоже в газете вычитал?
– Ну да, не сам же придумал!
– Такое хрен выдумаешь, – тряхнул головой поручик.
В дверь постучали.
– Шампанское и фрукты, господа! – произнёс из коридора
премерзкий голос. – В честь нашего отправления!
Тайво дёрнул дверь, чуть не оторвав хлипковатую ручку. Смерил
проводника взглядом, словно уже положил его в гроб и примеривался,
какого цвета тапки надеть на остывающие ноги. Забрав ведёрко с
корзиной, напоследок отпустил воздушный поцелуй:
– Чао, буратина!
И хлопнул дверью.
– Это ты его хитро обозвал, я такого и не слышал, – одобрил
Кароль. – А “буратина”, это на каковском?
– Не на йормландском, – отрезал хмурый эльф.
– Вот хрен тебя поймёшь, – с хитрым прищуром бюргера, произнес
панцерник. – То ты козлом скачешь, весь из себя такой-разэтакий – а
то, будто в говно мордой макнули, да облизаться заставили. Хотя, –
задумавшись, он махнул ладонью-лопатой, – даже и не рассказывай.
Всё равно сбрешешь.
– Сбрешу, – с готовностью признал Тайво. – Ещё и так, что сам в
свою брехню поверю!
– Тяжела судьба пролетария, – огорчённо вздохнул панцерник. –
Остаётся только подпитаться. Ты хочешь питаться, Тайво?
– Чего?
– Кушать, жрать, хавать. Не помню, как на русинском, но смысл ты
понял.
– А, – замотал головой поручик, – не хочу, спасибо.
– Ну, было бы предложено!
Панцерник причмокнул губами, сунул руку в нагрудный карман и
вытащил огромный платок, вполне годный на роль если не полкового
знамени, то минимум ротного прапорца. Попытался повязать на шею, но
не сумел справиться с подлой материей – то ли виноваты были толстые
пальцы, то ли толстая шея, то ли то и другое разом – и
удовлетворился тем, что кое-как запихнул один край за ворот,
расправив остальные.