Повисла неприятная пауза. Тяжёлая, как револьвер в руке.
– И многие так говорят? – наконец спросил эльф.
– Ну… – Король пожал плечами.
– Ясно, – Тайво откинулся на спинку дивана и сложил руки на
груди; окурок дымился в пальцах. – Тогда слушай: я, конечно,
пропивший совесть алкоголик, но мозги всё-таки не до конца пропил.
Я не облажаю операцию, не подведу в нужный момент – и уж всяко, не
нажрусь перед делом настолько, чтобы кому-то из вас отстрелить
башку. Устраивает?
– С чего ты взял, будто нас только это заботит?
– А чего ж ещё? – поднял брови эльф. – Что, скажешь, я сам
кого-то волную? Кого-то сильно тревожит, чтоб я раньше времени не
подох? А?
Панцерник замешкался, пытаясь подобрать слова.
– Вот именно, – заключил Тайво, не дожидаясь ответа. – Так что
не делай мине беременную голову, как Зяма любит говорить. Просто
сыграем всё как надо, добудем эти клятые деньги, поделим поровну,
вот и всё: без всяких душеспасительных бесед, безо всех этих
курлы-блядь-мурлы! – на последних словах эльф, не сдержавшись,
повысил голос.
– Ладно, ладно, извини! – Кароль примирительно поднял
короткопалые руки.
– Да ничего, забей, – Тайво остыл так же мгновенно, как и
распалился. – Просто не лезь в душу, лады? Не, я понимаю, всё вот
это, – он указал рукой на стол, – в смысле, вагон, бухло, закусь…
Настраивает на определённый лад, вроде как, да?
– Ну, вроде того, – признал панцерник.
– Инстинкты! – назидательно сообщил эльф. – С тех пор, как вы,
люди, совместно с гномами начали себе строить новую, искусственную
природу взамен живой – с железными дорогами, лампионами дю-солейль,
летучими кораблями и прочим – она вам и начала навязывать свои
правила жизни…
– Эк загнул!
– А что, не так?.. Вообще, вы, люди, всё любите усложнять. Не
видите красоты в простом и нетронутом. Вот, для примера – такой
калопанакс испоганили! – Тайво постучал костяшкой пальца по
деревянной стенной панели.
– Чего? – насторожился Король. Ко всем незнакомым и мудрёным
словам он относился недоверчиво, на всякий случай, подозревая в них
пропаганду гомосексуализма и прочую пидерсию.
– Калопанакс. Дерево такое, белый орех: листья у него ещё
здоровенные, о семи лопастях, как у клёна. Я по узору древесины
узнал… Красивейшее растение – а вы его просто так срубили,
распилили и на обшивку пустили; да ещё и лаком залили на добрый
палец. Столько лака хватило бы, чтоб дюжину старинных фрегатов от
киля до мачт покрыть – а вы ведро на метр квадратный херачите! Куда
мир катится, мать его?..