– Слушай, откуда ты это берёшь? – не выдержал Король. – Вечно
цитируешь, как пьяный фельдкурат святое писание!
– Да книжка одна, долго объяснять, – отмахнулся эльф. – Во,
лучше послушай смешное. Был у нас в Крыму, в Двадцать третьем
эскадроне, один такой корнет Полушишкин. Блядун был
исключительнейший, но не в том суть. Когда он на войну снаряжался,
ему невеста – та ещё набожная дурында была – молитвенничек сунула.
Возьми, говорит, пускай тебя слово божие в беде утешит и дух
укрепит. Прикинь? – Тайво ухмыльнулся. – Ну и вот, самый хохот
вышел, когда мы с победой вернулись. Полушишкина нашего невестушка
на перроне встретила, на шею кинулась, мусь-мусь,
обнимашки-поцелуйчики – ну, и говорит между делом: а как
молитвенник мой, уберёг ли тебя? А тот, по простоте душевной, ей
возьми да брякни: спасибо, мол, и уберёг, и утешил! Бумага
отличнейшая была, мы с ребятами весь по страничке на самокрутки
раздербанили… Тут она ему по морде – хлоп, кольцо под ноги – шварк,
да и сбежала. Не понять ей, дуре, что солдату для душевного покою
надобно не молитвы бубнить, а цигарку выкурить!..
Король посмеялся вместе с эльфом, но потом во взгляде йормландца
вновь проступило сомнение. Встретив его взор, Тайво досадливо
фыркнул сквозь зубы дымом:
– Чего опять не так-то?
– Да просто, я к тому, – Король замялся, чего за ним обычно не
водилось. – Эльфы, то всем известно…
– Опять всем чего-то известно, чего я, эльф, не знаю?
– Погоди. Все ж знают, что эльфы куда хуже нас хмель переносят.
И чутьё у вас куда острей нашего, сам говоришь. Ведь так?
– Ну, предположим. И что?
– А то, что ты, Тайво, с пистолета кормишься, – собравшись с
духом, твёрдо сказал Король. – И для тебя верная рука – да и острый
нюх, наверно – важней всего. А ты уж сколько лет винище глушишь,
как не в себя; да ещё и дымом пыхаешь, как голем на херовом
угле!
– И что ты мне этим хочешь сказать? – с недобрыми нотками в
голосе уточнил Тайво.
– Нехорошо это смотрится, вот что.
– Когда у девки сиськи волосатые, вот это «нехорошо смотрится»!
– бросил эльф. – Чего ты мне на уши присела, мамуля? Я уже большой
мальчик, даже с девочками без трусов спал!
– Я про то, – спокойно продолжил панцерник, – что пьющие, они
трёх видов бывают. Одни пьют потому, что им от этого хорошо. Другие
– потому, что им уже без этого плохо… А третьи – потому, что собой
не дорожат. Смерти ищут.