Готовые блюда Бабуля Ангелу не
заказывает, предпочитая всё стряпать самостоятельно.
И примерно раз в неделю пополняются
запасы круп, сахара, муки, соли и много чего ещё. Сладости (обычно
мороженое) заказываются Близняшками отдельно. Иногда их заказываю и
я: Ангел ведь не обеднеет... Для него Нигде — это пластилин, как
однажды выразилась Кошатница. Будет нужно — слепит и деликатес.
Когда я вошёл в кухню, там лежали
шесть противней. На каждом был жареный
окунь: Близняшки с Бабулей украшали их зеленью, Макс, Кошатница и
Коршун — дольками лимона. Палыч у раковины сливал воду с кастрюли:
надо думать, там что-то варилось.
В общем, все были при деле, кроме
единственного лодыря — то есть меня.
— Суррогат, а не картошка, — Палыч
снял со стены пестик-картофелемялку. — Из чего только Ангел её
сотворил? Вот помню у нас на даче...
И он стал причитать, орудуя пестиком
в кастрюле.
Я сел на стул, боясь делиться
новостями: меня грызло предчувствие, что они всё для нас изменят.
Как вскоре выяснится, «грызло» оно меня не зря.
Пока я молчал, Бабуля гордо
поведала:
— Сегодня у Дашенькиного коллектива
был концерт, — она посыпала окуня укропом. — Все пришли нарядные, с
цветами — прямо как первого сентября.
— Откуда тебе знать? — буркнул Палыч.
— Ты ж её первое сентября пропустила.
— Да все знают, как выглядят дети
первого сентября. Чем попусту болтать, лучше бы чайник включил!
Упомянутой Дашеньке (Бабулиной
внучке) всего девять, и она учится в музыкалке. Вероятно, там и был
концерт, которым Бабуля хвасталась. Хотя про концерт она загнула —
скорее, выступление перед родителями.
— А мы были в школе, — сообщила Рита.
— В той, где учились. Прикольно так...
— Чего прикольного? — спросил
Макс.
— Можно ходить где угодно, слушать
разговоры учителей. В раздевалку к мальчишкам зайти...
— Рита!.. — ужаснулась Бабуля.
— А чего такого? Они же за нами
подглядывали.
— Только грустно было на них
смотреть, — призналась Света. — Они растут, а мы маленькие...
Воцарившееся молчание нарушил
Макс:
— Я брата навестил. Завтра привезёт
Катю из роддома.
Кто такая Катя, мы все знали: жена
его брата. Никак не запомню, кем она приходится Максу — в смысле,
пришлась бы, будь он жив: то ли невесткой, то ли золовкой. Хотя не
удивлюсь, если это одно и то же.
— Имя-то выбрали? — спросил
Коршун.