- А ты молодец, подруга, не растерялась! – в голосе обычно
холодной и молчаливой Иды послышалось теплое участие.
- Растерялась, к этому невозможно привыкнуть, - Лида судорожно
втянула в себя воздух, руки у нее тряслись.
- Была уже под бомбежкой?
- Была. Когда город бомбили. Мы с Петей у драмтеатра как раз
были.
- Ясно. Ничего привыкнешь. Пойдем, посмотрим, может, кому помощь
нужна.
Они пошли вдоль состава, вглядываясь в лежащих людей. Раненых и
убитых больше не нашли, повезло. Может где-то впереди и были такие,
но девушки от своего вагона далеко отходить не стали. Народ
потихоньку приходил в себя, поднимаясь из снега и отряхиваясь.
Разбежавшиеся, стали подтягиваться к вагонам. Сержант Таня с еще
тремя девчонками, уже подтащили убитую к насыпи, уложив ее у
распахнутых створок их теплушки. Все молчаливо столпились вокруг
тела. Лида пыталась и никак не могла вспомнить, как звали погибшую.
Вера, Варя? А ведь только утром они вместе сидели у печки и пили
жиденький, чуть подкрашенный чай.
- Не повезло Варьке, - раздался голос Тани, - не доехала. А так
мечтала на Москву посмотреть, на Кремль, - сержант всхлипнула. У
Лиды на глаза тоже навернулись слезы. Зачем?! За что?! Кому нужна
эта проклятая война?! Понятно, что Гитлеру! Но зачем? Зачем
прилетел сюда этот неизвестный немец и убил Варю? Что она ему
сделала? Жила, училась, любила, мечтала Москву посмотреть, Кремль.
А тут прилетел этот гад и убил ее! Ненависть темной волной стала
подниматься из глубины души, злые слезы полились еще сильнее. К
Лиде кто-то подошел сзади и обнял ее, крепко обхватив руками. Она
оглянулась. Ида. Весельская стояла, крепко стиснув зубы, и сухими,
ледяными глазами смотрела на Варю, как будто стараясь запомнить ее
на всю жизнь.
К их группе подошли командиры. Майор - начальник поезда,
незнакомый капитан и Губин. Губы у лейтенанта тряслись, из ссадины
на лбу сочилась кровь:
- Все живы, все на месте? – неприятным с повизгиванием голосом
спросил он у Иды.
- Живы, на месте, товарищ лейтенант. Вам бы голову перевязать,
бинт есть?
- Да? – Губин провел ладонью по ссадине и непонимающе уставился
на испачканную кровью руку, - наверное, есть, сейчас спрошу.
- Стойте уже здесь, сама спрошу, - Ида пошла в сторону
оказывающих кому-то помощь санитаров, а Губин часто-часто закивал
головой ей вслед, соглашаясь, что будет стоять здесь и ждать ее.
Лиде стало неприятно смотреть на этого испуганного человека и она
залезла в вагон. Их теплушка не пострадала, только от резкого
торможения состава на пол посыпались вещи и с печки свалился
котелок с кипятком. Девушка, чтобы отвлечься от тяжелых мыслей
стала наводить порядок. Через некоторое время к ней молчаливо
присоединились девчонки-зенитчицы. Закончив с уборкой, Лида
выглянула из вагона. Тело Вари уже куда-то унесли. Народ толпился у
своих вагонов, обсуждая произошедшее, из соседней теплушки слышался
смех. Надо же, буквально час назад их могли убить, а вот уже кто-то
смеется, шутит. А Варя этого уже никогда не услышит, не засмеется
чьим-то шуткам, не пошутит в ответ сама. Проклятая война!