— Вот-вот, бумажные керенки скоро рулонами на локоть наматывать
будем, — поддакнул командиру пьяненький сосед с вихрастым
чубом.
— Объявленная ещё зимой продразвёрстка забуксовала, —
пожаловался путешественникам атаман. — Не желают пахари
расставаться с урожаем за бесценок. А у временных администраций нет
ни сил, ни желания отнимать нажитое крестьянское добро. По всем
губерниям бунтом пахнет.
— Да и я тож своё не отдам! — грохнул кулаком по столу
разгорячённый сосед. — За сущие копейки зерно скупают, жидовские
морды!
Атаман успокаивающе положил ладонь на плечо обиженного земляка и
продолжил исповедь:
— Батюшка Алексей, в стране теперь вообще всё стало очень
временным: правительство, учредительное собрание, законы, приказы и
даже деньги. Часть властных структур уже канула в безвременье: в
большинстве центральных уездов полицию разогнали, а узников
выпустили из тюрем на волю. В Сибири закрыли все каторги. «Птенцы
Керенского» разлетелись по просторам империи. В городах стало
страшно по улицам ночью ходить, разбойники в каждом закоулке
поджидают. Да и не поймёшь теперь, кто хуже — тати ночные или
временщики заезжие. Прежних начальников повсеместно сместили,
заменяя политическими горлопанами. Только казачки старый порядок и
удерживают в станицах.
— Пусть только в наш край сунутся, лощёные интеллих-х-генты… —
зашипел буйный казачок с другого края стола и зло уставился на
малопьющего чужестранца.
Вито Лосано зябко поёжился под колючим взглядом изрядно
выпившего казака. Хорошо, что шашки у лихого рубаки под рукой не
нашлось, и казнь «немца» откладывалась до протрезвления
станичника.
— Испанец по-нашему не разумеет, — заступился за
брата-интеллигента Андрюха. — Однако Витёк парень правильный.
— Он хоть и «немец», а с деревянным пулемётом против полусотни
хунхузов выступить не побоялся, — громко рассмеявшись, похвалил
храброго чужестранца Герасим Палкин.
— За такое геройство надо выпить, — поднял кружку с брагой сразу
подобревший самозваный палач интеллигенции. — За Витька!
Казачки угомонились только к утру. Вито Лосано ухитрился на
несколько часиков прикорнуть в уголке и с рассветом охотно уселся
за руль электромобиля. Испанцу не хотелось задерживаться на опасной
границе. Диковатые русские казаки иноземца пугали не меньше
кровожадных китайских хунхузов. И те и другие для европейца
являлись непонятными варварами-азиатами.