- Погодите, погодите! - нахмурился Суслов. – Вы что предлагаете?
Отменить резолюцию «О единстве
партии»?[6]
- Именно! Или, по-вашему, она усилила КПСС?
- Конечно! – убежденно сказал «главный по идеологии».
- Нет! – резко опровергнул я. - Партия стала слабее. Ведь вы же
полностью утратили опыт политической борьбы! И теперь уже никак не
сможете противостоять ни манипуляциям извне, ни предателям в самой
КПСС!
- К-какие предатели? – еле выговорил ошарашенный «тёзка». – Вы о
чем? Или, тогда уж, о ком?
- Я о тех, для кого партбилет всего лишь пропуск во власть,
чтобы вволю загребать матблага под седалище! – раздельно сказал я,
словно пробуясь на роль трибуна. - У них нет ни чести, ни совести
нашей эпохи! Что же касается ума, то где же партии его взять, коли
разномыслие - табу? Думающих коммунистов полно, но они помалкивают,
как всякая массовка. Только и знают, что горячо поддерживать да
одобрять!
Суслов начал сердиться. Его лицо налилось нездоровым румянцем, а
светлые глаза как будто потемнели.
- Фракций ему не хватает! – воскликнул он, негодуя. - А еще
комсомолец!
- Фракций не хватает КПСС! – резво отвечаю я. - Когда правящая
группа одна, и никто ей не оппонирует – политики нет!
- Вы плохо учили историю! – в запале сказал Михаил Андреевич. –
Резолюцию «О единстве партии», между прочим, приняли после
Кронштадтского мятежа!
- А не надо было доводить народ до бунтов! – повысил я голос. -
Или вы полагаете, что все у нас в полном порядке, и завоеваниям
Великого Октября ничего не грозит? Да вы оглянитесь – народное
хозяйство настолько увязло в кризисном болоте, что лет через
пятнадцать бульки пойдут, и мы дождемся контрреволюции!
Тонкие губы Суслова искривила бледная, дерганая усмешка.
- С чего вы взяли? – нервно выпалил он. – Кто вам наговорил все
эти глупости?
- Ой, только не ищите за моей спиной вредителей-диверсантов, их
там нет, - ехидничаю я и затеваю провокацию: - В экономике нашей
ужас, что творится! Диагноз неутешительный, а рецепт один –
приватизировать предприятия в тех отраслях, что ориентированы на
конечный потребительский спрос, а частную собственность разрешить…
ну, пусть с ограничением размера капитала.
Суслов поджал губы, поглядывая на меня со смесью сдержанного
неодобрения и задумчивого созерцания.
- Молодой человек, - прохладным голосом выговорил он, - то, что
вы предлагаете, не реформа, а покушение на устои
марксизма-ленинизма.