И чтобы окончательно привести меня в чувства, мужик набрал из
бочки, стоявшей на улице, ковш холодной воды и плеснул мне в
лицо.
Да что ж это такое, подумал я, рассматривая гору чурбаков,
которую мне требовалось переколоть. Что это за бесчеловечные
эксперименты над человеческой психикой? Я отлично помню, как пошел
на митинг против пенсионной реформы, как нас паковали «космонавты»,
потом как волокли меня и других по-настоящему свободных людей, по
асфальту.
- Эй, ты, нероботь! – за моей спиной вновь объявился
помещик-мироед, - чтобы к обеду все переколол! Понял?
Я, конечно, сначала хотел было потребовать договор подряда с
физическим лицом, но увидев нагайку, которая торчала из голенища,
передумал. Здесь вам не тут, про себя ругнулся я. И угрюмо пошел
махать колуном, кое какой навык в этом деле я имел. Хоть я и житель
Подмосковья, но у родителей свой дом, и банька, которая топилась
исключительно дровами.
Значит так, автоматически раскалывая чурбаки, я снова вернулся к
воспоминаниям, «космонавты» волокли меня по асфальту, а дальше… Вот
тут память от меня что-то важное утаивала. Может меня посадили в
буханку? Нет, не может быть, я одного так двинул, что меня резко
отпустили… Точно, сначала перекошенная фашистская харя что-то
крикнула в ответ, а затем чей-то дубинатор из-за спины приголубил
меня по затылку. И все, дальше темнота. В рабство меня, что ли
продали в эту историческую глухомань? А может мне все это сниться!
Я больно ущипнул себя за руку. Дудки, самая что ни на есть
реальность, данная нам в ощущениях.
Я огляделся по сторонам. Огородик бородатого мироеда, был с
гулькин нос, десять на десять метров. По периметру вплотную к
забору рос крыжовник и смородина, и еще пару яблонь. А в центре
было посыпанное опилками вытоптанное пространство. Дом у мужика был
не плохой, два этажа из грубо отесанного камня, и третий
бревенчатый. Судя по нравам для прислуги. Через забор высились
точно такие же строения. Это точно не деревня, городок
провинциальный. Мать его яти.
- Цыпа, цыпа, цыпа, - я увидел, как из другого деревянного
пристроя, во дворик выгоняло тощих кур, чумазое, обиженное богом,
статью и красотой существо женского пола.
- Что, Минька, опять вчера на базаре медовухи нажрался? –
женщина в черном драном балахоне издала противный кудахтающий
смех.