— Мне было
бы достаточно извинений, — сказала я. — Но поскольку признавать
свои ошибки вы не приучены, можете засунуть их себе в свою
наисветлейшую задницу!
Не
дожидаясь ответа, я подхватила сумку, пьесу, пальто и вышла за
дверь.
— Эри
Армсвилл! — воскликнул было дожидающийся за дверью мужчина, но
потом только махнул рукой:
— Выход —
сразу за поворотом, направо.
Пропустили
меня беспрепятственно, и я вылетела в сгущающиеся сумерки.
Огляделась: здание, в котором я оказалось было из тех, что вполне
могло бы оказаться как банком, так и особняком не особо
увлекающихся декором горожан. Среднестатистическое, безликое, даже
без крыльца, на улице, полной таких же домов.
Время!
Сколько же сейчас времени?!
Должно
быть, не меньше шести, а то и половина седьмого! Эри Люмец, должно
быть, давно уже ушла. Подавив желание пнуть дверь, из которой я
только что вышла, тряхнула головой.
Ничего!
Отвезу пьесу завтра, девушка все равно сказала, что антрепренера
сегодня не будет. Значит, ничего страшного не случилось — просто
поеду туда прямо с утра. Глубоко вздохнув, снова
огляделась.
Хорошо бы
еще узнать, в каком районе я оказалась, и сколько мне добираться до
гостевого дома, где я остановилась. Точнее, за сколько…
Похоже,
завтра я тоже без обеда, а заодно и без ужина. Или до театра доеду,
а обратно дойти пешком?
Ладно,
завтра наступит, завтра и решу. Да и вообще, может и к лучшему, что
все так получилось — возможно, удастся уговорить эри Люмец
попросить антрепренера посмотреть пьесу пораньше. А если совсем
повезет, то и получится переговорить с ним лично. Все-таки
представлять свою пьесу — совсем не то же самое, что просто
оставить ее на рассмотрение.
Так, а
теперь…
— Эри
Армсвилл.
От
раздавшегося за спиной голоса я подпрыгнула на месте.
— Пойдемте.
— Его светлость шагнул на улицу. — Я вас отвезу.
Не
дожидаясь моего ответа, он направляется к мобильезу. Да, теперь я
его узнала — эту блестящую хромированную машину, по цвету
напоминающую горький шоколад, щедро сдобренный зеркальной глазурью
и украшенный золотым завитком эмблемы производителя, как торт
лаконичным узором.
Гьерд, а
есть все-таки хочется.
Но еще
больше хочется никогда его больше не видеть, поэтому я направляюсь
в противоположную сторону. Эта улица немноголюдная, она вообще
какая-то серая и безликая, особенно в подступающих сумерках.
Похоже, сейчас уже все семь, а то и половина восьмого.