Как бы там
ни было, антрепренер Корона д’Артур лишен всех этих предрассудков,
а значит, у меня есть шанс! Настоящий шанс, что будут смотреть на
мою пьесу, а не на то, что я женщина.
Исполненная
самых чудесных надежд, я вышла из театра и с наслаждением вдохнула
напоенный весенней свежестью воздух. Во второй половине дня
по-прежнему не распогодилось, но то ли стало теплее внутри, то ли
все-таки разогрело, потому что сейчас мне даже не хотелось
запахнуть пальто.
Я
осмотрелась и решила прогуляться до площади Пяти львов. В конце
концов, в гостинице мне особо нечего делать, а учитывая тот факт,
что придется задержаться в столице еще на три-четыре дня
(непростительная для меня роскошь), обед у меня сегодня все равно
отменяется. Ну да и ничего, будет ужин.
В конце
концов, как говорит матушка, пропустить обед — поберечь
фигуру!
— Прошу
прощения, — остановила я женщину с усталым лицом, за юбку которой
цеплялась малышка. — Подскажите пожалуйста, как быстрее выйти на
площадь?
Ее мать
хмуро глянула на меня, но все-таки указала в сторону убегающей
вправо маленькой улочки.
— Минут
пятнадцать здесь. Театр обогните, выйдете на улицу Гловеля. Дойдете
до конца квартала — увидите арку.
—
Благодарю!
Арка! Арка,
через которое в свое время в Барельвицу ступил Даргейн Завоеватель.
Образно говоря, столица началась именно отсюда. Настроение у меня
сейчас было самое солнечное: ведь если получится устроить свою
пьесу в Корона д’Артур, возможно, получится переехать в столицу!
Нет, я безумно любила свой маленький город, где по утрам в окна
врывался шум Южного моря, но это же Барельвица! Здесь я смогу
писать и представлять свои пьесы лично, как делаю это сейчас. А еще
присутствовать на премьерах! А еще…
— Эри! —
Спешащий куда-то мужчина приподнял котелок, извиняясь — чтобы
пройти по узенькой улочке ему пришлось меня потеснить.
Здесь, в
центре, все улочки такие, исключение составляет разве что площадь
перед Корона д’Артур, но оно и понятно. Хотела бы я посмотреть, как
к вечернему представлению съезжается весь свет Барельвицы. Эри и
эрины в роскошных платьях, и эрны — во фраках. Как из распахнутых
настежь дверей льется свет, позолотой стекая по гербам на каретах.
Как, возможно, с подножки одной из них спускается его величество
Гориан Третий.
Театр —
королевское развлечение.