Рыжая тут
же выпрямилась на стуле и встретила мой взгляд. На миг глаза ее
широко распахнулись, а после сузились. Девица так ими сверкнула,
словно это я на нее покушался.
Хорошая
актриса? Вероятно, лучшая в своем деле.
Хотя в том,
что она лучшая я не сомневался. Сам видел.
Признаться,
посмотреть было на что. Даже весьма небогатая одежда и растрепанный
вид не скрывали яркую красоту. Изящные брови, высокие скулы и
пухлые губы, густые локоны, будто живое пламя.
На волосах
и лице девицы природа не остановилась и щедро наделила ее пышными
формами, которые я сегодня имел удовольствие не только увидеть, но
и почувствовать. Тот, кто отправил ее ко мне, явно долго изучал мои
вкусы в отношении женщин, но не учел того, что смазливого лица и
соблазнительного декольте мало, чтобы я утратил
бдительность.
Я сжал
зубы, заложил руки за спину и приблизился, стараясь оставаться
беспристрастным. Но как можно быть беспристрастным с женщиной,
которая не побрезговала использовать ребенка?! От воспоминаний об
этом внутри заворочалось нечто злое и темное.
— Знаешь,
кто я такой? — поинтересовался я, останавливаясь за ее спиной и
положив ладони на спинку стула. Она напряглась — довольно-таки
ощутимо, бешено бьющаяся на шее жилка и неестественно прямая спина
говорили о том, что она нервничает.
Наконец-то.
— Мужчина,
который приказал арестовать ни в чем не повинную
девушку.
Что?!
Дерево под
моими пальцами натужно заскрипело, поэтому я оттолкнулся от спинки
стула и в пару шагов оказался с ней лицом к лицу. Она смотрела на
меня с вызовом, но и не с таких спесь сбивали.
— Нет,
Алисия. Я тот, кого ты пыталась убить. И тот, кто может сделать
твою жизнь невыносимой. — Я говорил тихо, с трудом сдерживая
клубящуюся внутри ярость. — На кого ты работаешь?
Теперь во
взгляде Армсвилл на мгновение отразилась растерянность. Правда, она
тут же улыбнулась, показав очаровательные ямочки на
щеках.
— На эрину
Раллберг, ей шестьдесят восемь, — сообщила она самым будничным
тоном, сложив руки на груди. — У нее цветочная лавка в
Гризе.
И я еще
рассчитывал на благоразумие этой девицы?
Только небо
знает, каким чудом я сдерживаюсь.
— Кто
заплатит тебе за участие в покушении?
— Никто. —
Она сверкнула глазами. — Это я так… исключительно на добровольных
началах. В качестве благотворительности.