- Сюда, - охранник отпер высокую дверь из полированного ореха. –
Его высокопреосвященство ожидает вас.
Нумерарии одинаково кивнули, ступая в ногу на сияющий паркет.
Обстановку квартиры отличала изысканность, но в меру – тяжелая
основательная мебель создавала строгий уют, более приличествующий
жилищу деревенского священника, чем кардинальской резиденции.
Ароматы по квартире расплывались самые благочестивые – пахло
ладаном и горячим воском.
Шепер возник неожиданно, как алый сполох в суровом полумраке.
Ступал кардинал-префект бесшумно, лишь легчайший шелест сутаны
выдавал его присутствие.
- Добрый день, монсеньор, - церемонно поклонился Аглауко.
- Здравствуйте, чада мои, - в ласковом голосе Шепера
чувствовался легкий венгерский акцент.
Круглолицый и ушастый, кардинал-префект производил несерьезное
впечатление – до той поры, пока вы не заглянете в глаза его
высокопреосвященства, в веселенькие глазки селянина-хитрована. И не
напоретесь на пронизывающий, умный и холодный взгляд.
Жестом указав на резной деревянный диванчик, Шепер обосновался в
скрипнувшем кресле, заботливо расправив складки огненосного
одеяния.
- Чада мои, - заговорил он тоном библейского патриарха. – Хочу
повиниться перед вами, ибо досадная задержка – мое упущение.
Последние сведения о враге церкви, которого и в Москве, и в
Вашингтоне, и в Тель-Авиве зовут «Михой», поступили ко мне лишь
вчера, за пять минут до полуночи. Но, прежде чем я изложу их,
ответьте, как вы надеетесь совершить то, что не удалось самым
могущественным разведкам мира? Как вы собираетесь найти «Миху»?
Аглауко наклонился и по-приятельски шлепнул Томаша по круглой
коленке.
- Мазуччо почувствует его, монсеньор! – гордо доложил он, как
будто хвалясь способностями товарища. – Пару лет назад нас послали
на Филиппины, в Багио. Там мы должны были встретиться с местным
врачевателем-хилером, ревностным католиком. Так Мазуччо за две мили
учуял целителя! А все потому, что он и сам такой. Да-а! –
зажмурился Мути. - Однажды мне прострелили живот, так Мазуччо и
дырку залатал, и утробу вылечил!
Платек закаменел лицом, и Шепер углядел перемену.
- Вы – Томаш, верно? – мягко сказал он.
- Да, ваше высокопреосвященство, - пробормотал поляк, опуская
глаза.
- И вы сильно переживаете из-за своих чудесных способностей?