— Стоп! — Василия озарило. — Так,
выходит, это они нас пугали? Ну, в доме в этом... на потолке...
— Выходит, так, — со вздохом
согласился дедок.
— А если бы я застрелил кого? — В
запальчивости Василий достал из-за пазухи «макаров».
— А что, он у вас ещё стреляет? —
обеспокоенно полюбопытствовал Сократыч.
Василий крякнул, нахмурился и, не
отвечая, запихнул пистолет обратно. Хотел застегнуть для верности,
но позеленевшая пуговица легко отделилась от лохмотьев кителя, как
будто не позавчера была пришита.
— Да-да, — сочувственно подтвердил
дедок. — Распадается прямо на глазах. Здешние вещи практически
вечны, а вот всё земное... Кстати, на пол ничего не ставьте. Что на
пол упало, то пропало... И, знаете, я бы на вашем месте сменил
одежду... Видите ли, к сожалению, не все относятся к милиции как
должно... Есть тут у нас, например, один уголовник... Нет, не то,
что ваш товарищ, а настоящий уголовник, c зоны...
— А этот-то как сюда попал?
— А убежал, — любезно объяснил дедок.
— Вывели их демонтировать какой-то морально устаревший памятник, и
тут, можете себе представить, опускается рядом летающее блюдце...
Охрана, понятно, растерялась, а он, не будь дурак, видя такое дело,
бегом к люку — и внутрь! Солдаты опомнились — давай стрелять.
Блюдце, естественно, тут же закрылось — и поминай как звали...
Собственно, это он так рассказывает. Как было на самом деле —
сказать трудно... Кстати, вот он иногда грозится: я, мол, с зоны
убежал и отсюда убегу... Колобок этакий... Но вот что-то не бежит
пока.
— Да, компания... — пробормотал
Василий.
— Разные люди, разные... — согласился
дедок. — И знаете, о чём тоскует? Всё, говорит, здесь хорошо, одно
плохо — ментов нету (это он так милиционеров зовёт). Попади,
говорит, сюда хоть один мент — ух, говорит, что бы я с ним
сделал!.. Вообще, ужасно грубый молодой человек... Сейчас-то он ещё
немного присмирел — это после того, как мне все передние зубы одним
ударом выбил... За что и получил так называемый щелчок, причём,
заметьте, вполне заслуженно... Так что теперь уже руки не
распускает — боится... Но всё равно: что ни слово — то мат!
Ужасно...
Ничего не понимая, Василий
присмотрелся к подвижным губам бойкого старичка. Речь вроде не
шепелявая, да и рот не проваленный... Заметив его взгляд, дедок
рассмеялся, старательно обнажив зубы до самых дёсен. Зубы у него
были, что называется, сахарные, без изъяна.