— А шомполом? — без особой надежды
спросил Ромка.
— Пробовал уже, — отозвался сквозь
зубы Василий, не оборачиваясь. — По диаметру не пролазит, здоровый
больно...
Он нажал с излишней нервозностью и
сломал ключ. Металлический язычок звякнул о броню и, отскочив,
бесшумно упал во мрак. Василий пошарил лучом фонарика по
искусственному покрытию из неизвестного материала, напоминающего с
виду остекленевшую серую пемзу, но обломок, видимо, улетел под
бронированное брюхо тарелки.
— Нет, ну ведь если бы я не кричал! —
яростным шёпотом обратился вдруг Василий к плите люка. — Ведь
кричал же! Про летающую тарелку! Кричал? — Он обернулся к
Ромке.
Тот вроде сидел в прежней позе:
сгорбившись и сцепив руки на коленях.
— Ну, кричал... — нехотя согласился
он.
— Так какого же ты?..
Ромка досадливо боднул стриженой
головой колени и не ответил.
Василий крякнул, сдвинул козырёк на
глаза и, болезненно скривившись, в который уже раз оглядел
окрестности. Похоже, кроме гигантских колонн других источников
света здесь не водилось.
— Нет, — решил он наконец. — Не делом
мы занимаемся. Ещё не дай бог повредим чего-нибудь...
— Что ж, сидеть и ждать?
— Сидеть и ждать. — Василий пригнулся
и полез в скопившуюся под днищем темноту. Нащупав рубчатый лапоть
посадочной опоры, сел и привалился к металлической лапе спиной. —
Если прихватили по ошибке — так вернут, а если для чего
другого...
Он замолчал, явно прикидывая, на кой
пёс они могли понадобиться инопланетянам, и, судя по раздавшемуся
из темноты вздоху, ни до чего хорошего не додумался.
— М-да... — сказал он наконец. — Ну
ничего, Ромк! Вернут. Обязаны...
— Обязаны... — язвительно проговорил
Ромка. — А может, у них здесь такой же бардак, как у нас!
— Ничего себе бардак! — возразил
Василий. — Вон какой хренотени понастроили, а ты говоришь — бардак!
Тут не бардак, тут порядок. Цивилизация...
Разговор прервался, и в огромном зале
стало как будто ещё темнее.
— Вообще-то, конечно, всякое бывает,
— не выдержав молчания, снова заговорил Василий. — В прошлом году
на металлургическом штабелировщик уснул на площадке, куда ковши
отсаживают... В нетрезвом состоянии, конечно... Ну и поставили на
него не глядя двадцатипятитонный ковш. Так розыск объявляли —
пропал человек... А ковш там ещё целый месяц стоял... — Произнеся
это, Василий возвёл глаза к угольно-чёрному днищу, в котором
паутинчато отражались далёкие заросли слабо мерцающих колонн.
Летающая махина, надо полагать, тоже весила не меньше двадцати пяти
тонн, да и вид имела такой, словно собирается здесь простоять как
минимум месяц.