Поработаю еще пару часиков, пока солнце высоко – местная муза в
образе совы ухала и гукала в лесу, обещая высокий градус
вдохновения…
Москва, вечер того же дня
Я катил по Чайковке, расслабленно держа ладони на руле. До сих
пор свыкнуться не могу, что Садовое кольцо бывает таким пустынным –
словно белая ночь опустилась над Москвой, и одни «совы» гоняют по
кругу.
В душе уживались сразу два чувства. Удовлетворения – дуб я
подмалевал, как полагается, получится просто роскошно. И
неудовлетворенности: кто меня за язык тянул? Зачем было давать
Брежневу советы, влезать в его жизнь, в его постыдные тайны? Кто
тебя просил?
Да, жалость… Э, не-ет! Не только жалость! Копошились на заднем
плане и другие соображеньица. Ты думал, попаданец хренов, что
Леонид Ильич, избавившись от «мути», не подцепит болезненной тяги к
цацкам на грудь! Хотя это мелочи - ясный, не затуманенный
химпрепаратами ум поможет генеральному расплести крепко затянутые
геополитические узелки… И кляча истории вдруг, да не свернет со
светлого пути.
Я усмехнулся, занимая крайний правый ряд. А что вы хотите?
Поживите в СССР, еще и не к таким идеям придете! Помню, как сам
себя смущался, вычищая из речи понятие «совковый». Срамно пачкать
язык этим пошленьким производным от антисоветчины.
Это Кербель – «совок»? Я видел его ордена – Юрий Михалыч дрался
под Сталинградом, он Берлин брал, на рейхстаге расписывался! Майор
Горбунков – «совок»? «Дядю Степу» трижды выносили из боя, но он
упорно возвращался из медсанбата в строй. А потом не в кино, а в
реале гонял «Черную кошку» по Москве, сживал бандосов со свету.
Хуже «совка» только «вата». В девяностых на мне запеклась корка
подлого равнодушия, кое-как отражавшего выпады «светлоликих», но
здесь, сейчас, в расцвете великой эпохи, меня просто корежит от
омерзительного словца «ватка», что выхаркивали будущие ублюдки и
ублюдицы. Эволюционирую?
Тут я беспокойно задвигался. Бывает так с утра – еще час можно
если не поспать, то поваляться, но чертова муха проникла в
помещение, и зудит. Нарезает виражи, и зудит. Бьется, дура, о
стекло, и зудит! Вроде, и негромко, но ты поневоле прислушиваешься,
звереешь – и сонные виденья покидают голову, освобождая место для
реала.
Так и сейчас. Последние четверть часа, или сколько я там ехал с
Рублевки, мое внимание тревожила зримая заноза.