После второго глотка сел на свободный стул перед столом,
сгорбился, упирая локти в колени.
— Знаешь, Скворци… — Начал Орландо и умолк, глядя в мутные глаза
мертвеца. — Нет… ты уже ничего не знаешь. Сколько ещё оставалось
Серкано? Неделя, месяц, год? Ему, должно быть, было под сотню! Я
каждый день, каждый час боялся найти его мёртвым! Простым трупом,
глядящим в потолок пустыми глазами и с распахнутым ртом. Почему у
мертвяков постоянно раскрыт рот? Проклятье…
Орландо приложился к бутылке, медленно запрокидывая донышко к
потолку. Кадык мерно движется вверх-вниз, а мутная струйка выбилась
из уголка рта и побежала по подбородку.
— Месть… — Выдохнул парень, отцепившись от горлышка. — За
столетнего старика. Это даже звучит глупо… но знаешь, я убью их
всех. Убью этого подонка, убью его людей, убью его жену, дочь и
сына! Всех, кто ему дорог! А знаешь почему?
Парень снова присосался к бутылке, и опустошив отшвырнул в угол.
Та жалобно звякнула и разлетелась на крупные осколки. Орландо
тяжело поднялся, прижав левую руку к животу. Губы свело оскалом,
обнажая ровный ряд зубов, с едва выступающими клыками, будто у
волчонка.
— Они отняли у меня последние дни с ним. Отобрали шанс услышать
последние слова! Проститься, как подобает! Я не отдал долг, за свою
спасённую жизнь! За все те дни, что любовался восходом, за ночи у
костра и заботу! — На последних словах голос сорвался, и Орландо
ощутил себя ребёнком. — Я убью их.
Покои Папы Римского освещает масляный светильник на столе и
вспышки молний. Дождь стучит по стёклам и крыше, выбивая мрачный
ритм. Понтифик сидит в ванной у окна, потягивает вино из
хрустального бокала. Зарницы высвечивают на противоположной стене
массивную тень с дырами на месте глаз. Она будто наблюдает за
понтификом, потягивающим вино и нежащимся в горячей воде пополам с
кровью. Красные струи смешиваются, втягиваются в рану на груди и
кожу, придавая розовый оттенок.
С шеи свисает крест, с врезанным в основание продолговатым
сосудом. Внутри тягучая, сочно бордовая жидкость, двигающаяся будто
по своей воле.
Дверь отворилась, Папа приоткрыл один глаз, наблюдая за вошедшим
Гаспаром. С того стекает вода, плащ мокрой тряпкой облепил плечи, а
волосы похожи на морские водоросли. За спиной мелькнули бледные
лица слуг, дверь закрылась. Гаспар подошёл к ванне и поклонился,
приложив ладонь к левой стороне груди.