— Скорость... — Буркнул Орландо, следя за рисунком на песке и
переставляя ноги согласно ему.
— Правильно. В схватке с превосходящим врагом, главное — быть
быстрее. Хитрить будешь с равным во всём. Красоваться, только если
враг не представляет угрозы. А какой враг не представляет
угрозы?
— Мёртвый.
— Молодец... левую ногу чуть ближе и колено согни, вот так, да.
Нападай!
Торец прута с опаздывающим шелестом взрезал воздух, дёрнул мочку
уха и прядь волос. Серкано на миг ощутил разогретый металл, и лишь
после увидел движение Орландо. Лицо обдало порывом ветра с водяной
пылью. Мальчик вытянулся всем телом в едином рывке, вложив в удар
всю силу и вес. Дышит тяжело, с сиплыми надрывами. Прут обессилено
опустился на плечо старика, и упал на песок. Рядом опустился
Орландо, сел, скрестив ноги и пробормотал:
— Серкано, я устал... правда... давай отложим на завтра? Обещаю,
в следующий раз я справлюсь!
Старик долго молчал, прислушиваясь к боли в мочке уха. Наконец
приблизился и положил ладонь на голову воспитанника, потрепал и
сказал непривычно тепло:
— Всё в порядке. Ты справился. Завтра повторишь это удар
раз...хм... тридцать.
***
Полдень застал Орландо на выходе из пекарни, с присыпанными
мукой волосами и кусочками теста между пальцев. Под мышкой сжимает
ещё тёплый батон и палку колбасы, подарок от сердобольной жены
пекаря. В кармане позвякивают монеты, гонорар за сегодня,
небольшой, но на овощи хватит. Серкано они полезны, благо зубы у
него, как у молодого.
Горожане не обращают на парнишку внимания, бегут по делам к
порту или из него. Только хмурая шапана и местные бандиты бросают
осторожные взгляды, звериным чутьём распознавая опасность, но не
понимая её причин. Есть в движениях мальца нечто хищное, словно
волчонок вальяжно идёт через куриный двор.
Орландо прошёл через северные ворота, миновав торговый и
еврейский кварталы, почти слившиеся в маленький город. Пересёк
цыганский табор, двое цыганят бросились к нему прикидывая, как
обжулить и отобрать хлеб. Матери оттащили их шипя, как дикие кошки
и бросая на Орландо пугливые взгляды.
Родная хижина пристроилась за рощицей близ пшеничного поля,
только соломенная крыша выглядывает из-за деревьев. Внутри на
кровати лежит Серкано с влажной повязкой на лбу. С возрастом стали
мучить мигрени и холод единственное что хоть убавляет боль. При
виде мальчика старик задвигался, сел со стоном и смахнул
компресс.