Но время шло, а дикари даже не сбавляли шаг. За все время ходьбы
не заплакал ни один ребенок, и никто не перемолвился словом. Когда
по моим ощущениям мы шли уже не менее пяти часов, мои ноги стали
заплетаться, дважды я падал, неосторожно поставив ногу. И оба раза
меня поднимали за волосы, бесцеремонно и молча. В среднем женщины,
которые шли рядом со мной, не доставали макушкой головы до моего
плеча. Воины были чуть выше, а вождь был ниже меня всего лишь на
полголовы.
Когда я упал в третий раз, воин сзади нарушил молчание:
— Ха! — заорал он.
— Ха, — отозвался другой голос.
Людоеды остановились. В свете полной луны я увидел фигуру вождя,
который приблизился ко мне и, присев на корточки, ощупал мои
опухшие лодыжки.
— Ха, — последовала его команда, и меня, подняв, закинули на
плечо к одному из воинов.
Я находился лицом к его спине, которая поросла волосами, словно
шерсть медведя. От дикаря пахло мочой, калом и еще порядка
двадцатью оттенками вони. Дикари беззвучно тронулись в путь.
Свесившись с плеча воина, я старался не касаться лицом шерсти на
его спине. Но для этого приходилось напрягать затылочные мышцы, и
минут через десять я сдался. Мои восемьдесят пять килограммов
дикарь нес, словно на плече у него лежала шкура, а не взрослый
мужчина.
Племя остановилось лишь тогда, когда на востоке показались
первые проблески зари. С появлением солнечных лучей я понял, что
идем мы на север, северо-запад, удаляясь и от бухты и от Плажа. За
время путешествия на плече дикаря опухоль с лодыжек спала, и я
чувствовал себя значительно лучше. Пока мужчины, присев на корточки
отдыхали, женщины спустились к реке, которая сейчас текла ниже нас
в ста метрах слева. Через полчаса они вернулись с растениями,
похожими на молодой камыш, белые корни которых были прямые словно
стебель. Под внимательным взглядом вождя, женщины раздали корневища
мужчинам, сами оставшисьпустыми руками.
— Да, — скомандовал вождь, и неандерталки снова ушли к реке.
Досталось и мне два корневища. Увидев, что дикари едят их без
опаски, я откусил и прожевал один. Корневища были водянистые с
кисловатым привкусом, но вполне съедобные. Осмелев, я быстро
проглотил свою порцию и огляделся, у кого бы попросить добавки.
Пустой желудок настоятельно требовал заполнить его даже такой,
казалось, безвкусной едой. Вождь перехватил мой взгляд и протянул
парочку белых корневищ. Когда я протянул руку, он убрал корневища в
сторону.