Редкие голоса разумных людей, со злым смехом указывающие на
глупость подобной версии, моментально растворились в мутной волне
страха и подступающей паники. “Волк это!”, отвечали им, если
попросту не отмахивались. “За грехи наши!” иступлено били себя в
грудь будто из-под земли выползшие фанатики и кликуши.
Добрых горожан можно было понять. Убийца, кем бы ни был, успешно
демонстрировал их беззащитность.
Мерино, в отличие от большинства горожан, истоки происхождения
страшилки о Лунном волке знал прекрасно. И совершенно не мог
понять, как в сознании напуганных людей древняя северная легенда
смогла увязаться с Губителем Единого (так убийцу тоже называли) и
грехами, за которые творец карает своих чад. Для него было ясно,
что орудует в городе не мифическое чудовище, а человек с больным
разумом. Который либо возомнил себя Лунным волком, либо получал
удовольствие убивая женщин подобным образом, никак свои болезненные
потребности не объясняя. А над пафосным прозвищем — посмеивался.
Более того, трактирщик был уверен, что убийца человек не местный,
иначе бы он проявил себя гораздо раньше.
Но, понимая все это, помощь в поиске убийцы не предлагал, по
причинам уже сказанным Карле — в таких преступлениях он был и в
половину не так хорош, как в раскрытии заговоров и понимании
мотивов интриг. Нет, если чисто теоретически, то план расследования
с перечнем необходимых мероприятий, накидать было несложно… Что
там, в конце концов, принципиально может отличаться от заговора?
Мотивы другие, но так ведь в любом случае, они есть!
Тело четвертой женщины, со слов Белька, нашли в глухом тупичке
неподалеку от купеческого квартала. Перепуганные стражники
организовали плотный кордон, никого к убитой не пропуская, и
пытаясь, вероятно таким маневром препятствовать распространению
слухов. Бельку, однако, благодаря знакомствам удалось пройти за
оцепление и убедиться, что эта несчастная стала четвертой жертвой
Лунного волка. В завершение рассказа северянин предположил, что
самое большое через час, город будет гудеть, как опрокинутое гнездо
диких пчел.
— Да что же это делается! — выдохнула Карла после рассказа
вышибалы и прижала ладони к щекам. Вышло это у нее до того жалко и
как-то по бабьи, что абсолютно не вязалось с обычным ее обликом —
умной и зрелой в мыслях женщины. Видя это, Мерино почувствовал
зарождающийся в груди гнев на того, кто заставил его возлюбленную
выглядеть столь неприглядно.