Но всё же, остатки разума, которые еще не потонули в этом море
безумия, приправленном каплей тоски по прошлому и щедро сдобренном
предвкушением (ведь я знала, чего от Миши можно было ожидать),
сопротивлялись. Они взывали ко мне, и я предприняла еще одну жалкую
попытку:
- Я не хочу...
Но Миша лишь покачал головой:
- Хочешь. Я вижу это. Чувствую, как колотится твоё сердце, -
мужчина пробежался самыми кончиками пальцев по моей груди и глупый
орган словно подался ему навстречу, - Слышу, как сбивается твоё
дыхание, хоть ты и пытаешься его контролировать, - На этих словах я
чуть не задохнулась от почти искреннего возмущения, но он не дал
мне и слова вставить, - Я вижу, как твои губы чуть раскрываются, а
тело - само подаётся навстречу моим рукам. Ты хочешь этого. Не
сопротивляйся мне. Пожалуйста.
И я сдалась. Проиграла. Позорно капитулировала, показала белый
флаг. Потому что так устала - сопротивляться, бороться с собой,
постоянно контролировать свои мысли, поступки. Мне надоело не быть
собой рядом с единственным человеком, который в свое время
разглядел меня настоящую. Которому я обнажила душу. Почему же я не
могла обнажить и тело, чтобы получить, хоть и короткую, но вспышку
того призрачного счастья, что было у нас в прошлом?- Ненавижу тебя,
- шепнула я, прежде чем приподняться на цыпочки и, обняв мужчину за
шею, прижаться к его губам своими.
Миша поспешил ответить, мигом перехватывая инициативу, и я снова
поддалась. Потому что всегда знала - он не причинит мне
дискомфорта. Точно не в этой части наших взаимоотношений. Он всегда
так тонко чувствовал малейшее изменение моих эмоций и желаний, что
в какой-то момент мне начинало казаться, что он мог читать мои
мысли.
Ничего не изменилось с годами. Без слов поняв, чего я хочу, док
подхватил меня под ягодицы, чуть приподнимая над полом и позволяя
обвить его талию ногами. После чего, не прекращая целовать меня,
Миша развернулся - и понёс меня в комнату.
Где-то на краю моего сознания мелькнула мысль, что за все месяцы
наших отношений мы ни разу не занимались сексом в моей квартире.
Это была как девственная территория - никого не было до и никого
после. Это стало неким барьером, который я ни с кем не хотела
переступать. И вот, я была готова и эту честь отдать Мише. Не
просто готова - я СОБИРАЛАСЬ сделать это.