- Небеса принадлежат лишь Богу и
посланникам его. – Недовольно пробормотал Пастырь, направляясь с
платформы вслед людскому потоку.
Пастырь. Он так давно служил своему
Богу и назывался этим именем, что уже почти начал забывать данное
ему при рождении, а тех, кто помнил его до начала служения уже
почти не осталось. Приняв это имя, он полностью отрёкся от прошлой
жизни, и теперь его знали только так. И только те, кому положено
было знать хотя бы это.
Он бросил презрительный взгляд на
цветные витражи Пантеона Пятерых и скользнул им по лицам спешащих
приезжих, что, словно муравьи, врывались в недра города. Спешили
притащить побольше еды и товаров, чтобы утешить прихоти этого
муравейника.
Его взгляд прошёлся дальше, пока не
нашёл нужную ему статую на входе в здание вокзала. Ещё раз поправив
котомку за плечами, мужчина медленно направился к ней.
Верховный епископ Священной Пенты
горделиво смотрел своим бронзовым ликом на вставшего перед ним на
колени Пастыря. Озаряемый светом вокзальных фонарей и солнцем,
вновь пробившимся к земле, как только дирижабль проплыл дальше.
Жандарм, что приглядывал за вокзалом
и приезжими, лишь скользнул взглядом по одетому в рясу мужчине и
продолжил забивать табаком трубку. Сколько паломников приезжает в
этот город и приносит подношения, в том числе и главе Священной
Пенты? Кто же будет их считать и смотреть, а тем более слушать их
речи.
– Смотри свысока, заплывший жиром и
грехами человек. – Бормотал под нос Пастырь, – Я не боюсь стоять на
коленях перед тобой. Но будешь ли ты бояться, когда окажешься пред
ликом Господа? Будешь дрожать от страха и станешь молить Его о
прощении?
Он достал из сумы кожаный свёрток.
Внутри, подвязанный на крепкой верёвке, лежал странный камень
бурого цвета. Положив этот кулон на постамент под ногами статуи,
Пастырь выпрямился, подвязал свой мешок и направился на выход.
– Скоро будет дождь, что смоет грязь
с улиц этого города. – улыбаясь говорил он сам себе, – И с ним
приду я. И светом Твоим очищающим смою ересь его. И наставлю эту
обитель греха на путь истинный.
С первыми каплями воды,
устремившимися к ещё не успевшей прогреться по весне земле, Пастырь
накинул капюшон своей хламиды и затерялся в толпе на выходе из
вокзала. Его путь пролегал к небольшой церквушке на окраине города,
куда не так уж просто найти дорогу приезжему, но Свет указывал ему
путь. Он не сомневался в выборе направления и даже не обернулся,
когда из выбирающейся с вокзала толпы раздались первые крики.