– Мне жаль это слышать, – посочувствовал Вохитика, сидя у
торцевой части бадьи. – А мне вот с отцом повезло…
Мужчины на мгновение притихли, а Друль покосился на него со
странной насмешкой.
– Оно и видно, – пробормотал он, и горняки заухмылялись. – А
тебя что привело, Вугулай? Ты тут самый старый… Еще б немного, и
стал бы получать дармовую кормежку за просто так…
– Так я по-вашему ради нее здесь? – прохрипел Вугулай. – Я не
поделил с Бидзиилом, а эту маленькую говнешку вы знаете – к
неугодным в шалаш ночью заявляется весь его взвод, и больше их
никто не видит… Но Говорящий с Отцом мне по-братски дал совет, мол,
беги на карьер, тут ручонки Бидзиила ни до кого не дотянутся…
Горняки заметно оживились – кто с любопытством, а кто со
скепсисом.
– А чего это ты мог не поделить с Бидзиилом?.. Ему же обычно
достается то, что делить не принято…
– Девчонок, – старчески прокряхтел Вугулай и половина горняков
повалилась с колоды на каменный пол от хохота. – А чего смеетесь
то? Вы ж знаете, они порой спускаются к нам с Материнского Дара, в
шмотье своем покрасоваться, да у Шестипалой Руки что-нибудь
прикупить… Я тогда воду развозил. С голым торсом… Ручища были вон,
как у этого, – он кивнул в сторону Вохитики. – Я одной так
подмигнул, что она аж в прилавок врезалась – так на меня
засмотрелась…
– Да брешешь же, старое ты брехло, – отмахивались от Вугулая
горняки, у которых уже рот сводило от смеха. – У тебя уже сколько
рубежей было тогда?.. Готов поклясться, девчонка решила, что ты уже
помираешь, раз рожу кривишь, прямо на ее глазах, вот и
перепугалась…
– Нет, это была любовь, парни… В эту же ночь я сидел у своей
хижины, катал себе трубку из листьев горчака, чтобы затянуться, как
у меня и заведено, и тут приходит она… На личике у нее капюшон до
подбородка, не разберешь, кто пришел… Я вскрикиваю, мол, эй, кто
там?.. А она полы своего халата распахивает, грудкой своей белой
сверкает, чтобы я ее вспомнил…
– Все, довольно с нас, – фыркнул Поганьюн. – Мы тут о прошлом
своем рассказываем, а не о сновидениях… А ты, лысый? – вдруг
обратился он к Вохитике. – Есть, что про себя сказать?
Вохитика растерялся.
– Даже не знаю… – промямлил он, но Поганьюн подбадривал его
теплой улыбкой. – Па всегда хотел, чтобы я стал героем карьера,
хоть он и резчик по кости, и его уважают в племени не меньше, чем
героев… Я думал тоже резчиком стать, ведь он учил меня этому делу,
всегда с собой брал на Прощающие Холмы, но… Это долгая история… Да
и ма настаивала тоже…