\
Май 1879 г.
Северное
море,
траверс маяка
Весткапелле.
«Если
снова хочешь в гости к тётке Кэрри,
Так не
мешкай, собирайся к тётке Кэрри,
Где
цыплят своих бедовых кормит в море тётка Кэрри,
Прощай!..»
Песенка доносилась из
распахнутого по случаю солнечной погоды иллюминатора. Барон Греве
потянулся, с удовольствием, хрустнув суставами, закинул руки на
белоснежную, отделанную кружевами, подушку и покосился вправо.
Прелестная головка Камиллы покоилась рядом – каштановые кудри
рассыпаны по простыне, розовое ушко выглядывает из-под спутанных
кудрей, так и манит… Свежеиспечённая баронесса отдыхала после
бурной, полной амурных утех, ночи.
Вот и пусть себе отдыхает.
«Луиза-Мария» возвращается в Остенде после короткого рейса к
берегам Дании, предпринятого ради пробы машин, прошедших после
недавнего драматического плавания в Индийский океан полную
переборку и частичную модернизацию. И у законного владельца
пароходной компании (неважно, что она досталась ему в качестве
приданого супруги), конечно, полно дел. Покойный первый муж
Камиллы, прежний владелец парохода, и сам был когда-то капитаном -
только не в военном флоте, а в торговом. Так что команду не удивит,
что и новый хозяин не гнушается спускаться в кочегарки, часами
пропадает в машинном отделении, забирается в угольные ямы, а в
промежутках между этими занятиями - подолгу стоит на мостике рядом
с шкипером, достопочтенным мсье Девиллем.
И уж конечно, все помнят, как
новый владелец «Луизы-Марии» впервые появился на борту. Случилось
это посреди Индийского океана, когда русский клипер «Крейсер»
остановил пароход, идущий в Карачи с трюмами, полными ящиками с
винтовками, патронами и прочей воинской амуницией. Этот груз,
безусловно, попадал под определение военной контрабанды – Россия на
тот момент уже несколько месяцев находилась в состоянии войны с
Британской Империей, - так что судно ждала незавидная участь. Но
командир русского клипера пожалел «Луизу-Марию» - рука не поднялась
топить белоснежную красавицу. С элегантными, почти гоночными
обводами, сильно наклонёнными к корме мачтами, она больше походила
на частную яхту, нежели на грузовой пароход, и только широкие люки
трюмов да грузовые тали, свисающие с нижних реев, выдавали её
коммерческое назначение. «Мой покойный супруг, – рассказывала мадам
Камилла русскому мичману, поставленному во главе призовой команды,
- строил «Луизу-Марию» как особое судно. Он заявил, что на её борту
никогда не будет кирпича, цемента, угля, железнодорожных шпал и
рельсов, бочек с машинным маслом, деталей машин – всех этих
необходимых, но унылых атрибутов цивилизации. И действительно,
трюмы «Луизы-Марии» обычно наполняли особые грузы: ценные сорта
дерева, хлопок, фрукты, пряности, ткани. И только в
одном-единственном рейсе туда погрузили оружие и амуницию,
предназначенные для британской армии – и надо же было именно тогда
напороться на русских!