князя
Итилиенского, – с нажимом произнес он. – Его Высочество
согласен забыть всё то зло, которое вы ему причинили и собирались
причинить. Более того: князь предлагает план, который позволил бы
Его Величеству сохранить лицо, а лично вам – головы на плечах.
Глава 30
Итилиен, Поселок.
15 мая 3019 года
Утро в тот день выдалось чудесное, и акварельная голубизна гор
Эфель-Дуат (это ж надо додуматься – назвать их Хмурыми!) была столь
прозрачна, что их заснеженные вершины казались невесомо парящими
над необозримым изумрудным руном Итилиена. Высящийся на соседнем
холме Эмин-Арнен стал на эти минуты именно тем, чем и виделся,
наверное, своим создателям – не крепостью, а волшебной лесною
обителью. Лучи восходящего солнца чудесно преобразили луг на
окраине Поселка – обильная роса, прежде затягивавшая его
благородным матовым серебром, внезапно вспыхнула неисчислимыми
россыпями крохотных бриллиантов: наверное, ранний майский рассвет
застиг врасплох гномов, собирающихся тут для своих ночных бдений, и
они теперь попрятались по норкам полевых мышей, в панике побросав
свои любовно разложенные на траве сокровища.
Впрочем, у трех или четырех сотен людей, по большей части –
крестьян и солдат, собравшихся в этот час на лугу, означенная роса
вряд ли вызывала какие-либо положительные ассоциации (не говоря уж
о поэтических сравнениях), ибо вымочила их всех до нитки, и теперь
они едва не стучали зубами от озноба. Никто, однако, не уходил,
напротив – народ постоянно прибывал. К жителям Поселка
присоединялись теперь и люди с дальних хуторов: весть о том, что
Белый отряд поутру оставляет Эмин-Арнен, передавая свои обязанности
вновь воссозданному Итилиенскому полку, разнеслась по всему краю с
совершенно немыслимой скоростью, и ни один человек не желал
пропустить такое зрелище. Теперь они глядели на два замерших друг
напротив друга строя – черный и зеленый, на офицеров, адресующих
друг другу сложные движения обнаженными мечами («Пост сдал» – «Пост
принял»), и – удивительное дело! – впервые осознавали себя не
переселенцами из Гондора, Арнора или Белфаласа, а
итилиенцами.
Князь Итилиенский был несколько бледен и в седле, как отмечали
про себя знатоки, чувствовал себя не слишком комфортно; впрочем,
бледноватых физиономий с мутными взорами хватало и в рядах Белого
отряда («Ох, ребята, чую, нынче ночью они там у себя в замке гуляли
по-сизому...» «Да уж, вон от тех трех Белых, в заднем ряду справа,
перегар небось – хоть закусывай; на ногах не стоят, болезные»).
Фарамир меж тем поблагодарил Белый отряд за верную службу,
церемонно попрощался с офицерами своей личной охраны и обратился к
народу с речью.