Поставив, таким образом, крест и на мешках, и на их хозяине. Фей
скользнула цепким взглядом по вклинившемуся в очередь («А ну,
поберегись!.. Осади в сторону – плетки захотел?!») наряду конных
жандармов с их уловом – шестерыми скованными попарно
арестантами-горцами, – и, убедившись, что тут полный порядок,
перевела взор дальше... Так вот оно что!..
Богомольцы-хакимиане, возвращающиеся в город после Шавар-Шавана
– традиционного трехнедельного паломничества в одно из своих горных
святилищ. Человек тридцать, лица в знак смирения закрыты капюшонами
власяниц, чуть не половину составляют припадочные и увечные – в том
числе и хромые... Воистину идеальная маска; даже если удастся
опознать барона (что практически нереально), как извлечь его из
толпы паломников? Силой – отдав соответствующий приказ бригаде
«дорожных ремонтников»? Да тут заварится такая каша, что и подумать
страшно, а завтра в городе вообще может дойти до всеобщей резни
между хакимианами и аританами... Выманить его на обочину? Но как?..
За этими размышлениями она едва не пропустила момент, когда «ее»
слепец встал, уступая свое – весьма кормное – местечко другому
члену гильдии нищих, и, стуча палкою по дорожным плитам, двинулся
вслед за паломниками: это означало, что он опознал Тангорна с
полной уверенностью.
Несколькими мгновениями спустя Фей из водоноса обратилась в
поводыря. На некотором отдалении за ними следовали два горца – те
самые, что вместе с незадачливым караван-баши глазели на танцовщицу
(одним из них был Расшуа – резидент ДСД на Полуострове), а еще
дальше – странноватая компания из двух полууголовного вида щеголей
и зачуханного таможенного чиновника; наступил обеденный перерыв и у
бригады ремонтников – они тоже гуськом потянулись к городу. Засада
на дамбе свою задачу выполнила: старый конь – Джакузи – борозды не
попортил...
– Он молодец, девочка. Задумано было превосходно, я ему
аплодирую... Это ведь, если по-честному, чистое везение, что я
сумел его расколоть – а остальные-то наши и вовсе лопухнулись.
Жаль, он играет не в нашей команде...
В голосе вице-директора по оперативной работе звучала почти что
нежность; что ж, победа располагает и к великодушию, и к
самокритичности. Тут в его памяти вдруг всплыл столик кафе на
площади Кастамира, вкус нурнонского, выпитого ими тогда за успех
гондольера, и свой собственный вердикт: «Он всего лишь любитель –
хотя и блестящий, и удачливый; ему повезет раз, повезет другой, но
на третий он таки свернет себе шею...» Что ж, вот он и наступил –
тот самый «третий раз»: ни одному человеку не может везти до
бесконечности.