началось! Да причем давненько началось, только он –
придурок, раззява! – всё прошляпил; да и барон не лучше, два сапога
пара... Потому что «северный» часовой уже бессильно оплывал наземь,
опираясь спиною на крепко обнявшего его Цэрлэга: мгновение – и,
бережно и бесшумно опустив тело вастака на песок, разведчик
втёк в заполненный спящими световой круг, точно лис в
кроличий садок.
Заторможенно, будто во сне, Халаддин привстал на одно колено,
натягивая лук: боковым зрением он заметил справа уже
изготовившегося к рывку барона. Часовой, похоже, уловил-таки
какое-то движение во мраке, но, вместо того чтобы тут же заорать:
«Тревога!!!», принялся (случается ж такое помрачение мозгов!)
судорожно прятать за пазуху неуставную флягу с выпивкой. Этого мига
как раз и хватило Халаддину, чтобы, дотянув пятку стрелы до
подбородка, привычно опустить наконечник на дюйм ниже мишени –
головы четко подсвеченного сзади дозорного; двадцать шагов
дистанции, неподвижная цель – младенец и тот не промахнется. Он
даже не ощутил боли, когда спущенная тетива стегнула его по левому
предплечью, ибо в тот же миг до него донесся хлопок попавшей в цель
стрелы – сухой и звучный, как будто в деревяшку. Вастак вскинул
руки – в правой так и зажата злополучная фляга, – провернулся на
пятках и медленно повалился навзничь. Барон ринулся вперед и уже
миновал убитого, когда от костра донесся придушенный вопль – ятаган
сержанта обрушился на первого из тех троих, что лежали с северной
стороны костра, и тишина мгновенно разлетелась на тысячу звенящих и
воющих осколков.
Халаддин тем временем, согласно диспозиции, огибал лагерь по
периметру, держась за световым кругом и вопя на разные голоса:
«Окружай, ребята, и чтоб ни одна сука не ушла!!» – ну и всё прочее
в этом роде. Одурелые спросонья наемники, вместо того чтобы немедля
рассыпаться в стороны, инстинктивно жались к костру. На южном
фланге Тангорн столкнулся с троими; один тут же свернулся
калачиком, бережно держась за живот, а барон уже успел подобрать
выпавший из его руки меч, широкий и – хвала Туласу! – прямой,
отшвырнув прочь ятаган, с которым ему пришлось начинать бой; свет
от костра при этом упал на его лицо, и двое оставшихся вмиг
побросали оружие и рванули прочь, истошно вопя: «Гхэу,
гхэу!!!» (вурдалак, в которого якобы обращаются
непогребенные мертвецы). Не ожидавший такого Халаддин начал
стрелять по ним с запозданием и, похоже, так и не попал – во всяком
случае, они оба канули в ночь. Цэрлэг в суматохе успел ранить еще
одного из «северных» вастаков и теперь, отбежав чуть в сторону,
звал: