В конце концов, всякая шутка имеет свои границы; они не в
Минас-Тирите, и гулять безоружной по здешним лесам, где запросто
могут шастать недобитые гоблины, по-настоящему опасно. – О, Ее
Высочеству не о чем беспокоиться: гоблины – это проблема ее
телохранителей. – Уж не хочет ли он сказать, что ее повсюду будут
сопровождать те четверо мордоворотов? – Несомненно, и на то имеется
личное распоряжение Его Величества; впрочем, если Ее Высочеству не
нравятся эти четверо, их можно заменить другими. – Между
прочим, Арагорн ей не государь и не опекун, и, если так дело
пойдет, она тотчас же возьмет и вернется обратно в Минас-Тирит...
или даже не в Минас-Тирит, а в Эдорас! – К сожалению, до
письменного приказа Его Величества это тоже невозможно. – То
есть... то есть, попросту говоря, она пленница? – Ну что
вы такое говорите. Ваше Высочество! Пленники – те под замком сидят,
а вы – да скачите себе куда угодно, хоть до самого Минас-Моргула
(не к ночи он будь помянут), но только при охране и без
оружия...
Странное дело, но Йовин лишь теперь осознала, что отсутствие
меча на поясе Фарамира может объясняться вовсе не причудами
поэтической натуры принца, а вполне земными причинами.
Одним словом, выходило – методом исключения, – что настоящим
хозяином Итилиена является Берегонд – но уж это было заведомой
чушью: достаточно хоть раз взглянуть, как тот пробирается бочком по
коридорам форта, стараясь не встретиться глазами со своим
пленником. Капитан был конченым человеком, поскольку знал: именно
он охранял покои Денетора в день трагедии и он же публично объявил
о самоубийстве короля; знал – однако ничего этого не
помнил. В памяти его на месте того кошмарного дня зияла
какая-то обугленная дыра, в которой по временам угадывалась белесая
тень Митрандира; тот, похоже, имел некое касательство к этому делу,
но какое – Берегонд понять не мог. Трудно сказать, что удержало
капитана от того, чтобы покончить с собой; может быть, вовремя
сообразил, что тем самым полностью возьмет на себя вину за чужое
преступление – на радость настоящим убийцам. В Минас-Тирите его с
той поры окружала глухая стена презрения – в историю с
самосожжением, разумеется, мало кто поверил, – так что о лучшем
командире для Белого отряда Арагорну нечего было и мечтать:
понятно, что на этой должности нужен человек, который