Возле орудия находился железный снарядный ящик для экстренных
выстрелов. В нем лежал запас орудийных патронов на случай, если
немедленно нужно стрелять, а подающий боеприпасы из погреба на
палубу элеватор еще не запущен или же вышел из строя. На этом ящике
Денисов и Егоров, обычно, сидели в ожидании распоряжений. Когда
корабль готовился к стрельбе, подносчиков снарядов не гоняли,
давали им сберечь силы. Разговаривать на виду у начальства не
полагалось, и друзья просто тихо сидели рядом, наблюдая, как над
Ленинградом пробуждается день.
Боевая тревога заставила весь экипаж занять места по боевому
расписанию. Все комендоры находились у орудий, торпедисты заняли
места у единственного оставшегося после модернизации торпедного
аппарата, сигнальщики поднялись на мачты, машинное отделение
развело пары, капитан, старпом, рулевые и вестовые собрались на
мостике. Боцманская команда высыпала на палубы. В кают-компании
судовой врач спешно организовывал лазарет. Наверху надстройки
пришли в движение антенные решетки новой радиолокационной станции,
установленной во время модернизации, наблюдательные посты
лихорадочно осматривались. Остальные застыли в напряженном
ожидании. Но ничего не происходило. Пару раз где-то вдали на
большой высоте пролетели несколько самолетов. Не удалось даже
рассмотреть опознавательные знаки, но, судя по силуэтам, это были
наши «ишаки».
Вокруг лежал мирный спящий город. И нигде ничего с виду не
изменилось. Только наступило утро, мосты свели обратно, и по ним
поехали редкие машины. Привычное течение службы нарушилось боевой
тревогой, корабль стоял под парами, все находились на местах по
боевому расписанию и ждали распоряжений, но их не было. Потому что
капитан первого ранга Малевский, в начале недели повышенный в
звании и теперь командующий не только своим кораблем, но и всем
соединением эсминцев ПВО, тоже толком не знал, что следует делать.
А от начальников пока поступила только одна фраза: «Будьте в
готовности, оставайтесь на месте, ждите указаний». К девяти утра
капитан, наконец-то, объявил отбой боевой тревоги. Те, чья вахта
продолжалась, остались на местах, остальные пошли завтракать.
В десять часов снова объявили тревогу и построили весь экипаж
вдоль бортов. В 10:15 по радио выступил сам товарищ Сталин.
Сообщение о нападении Германии на Советский Союз команда эсминца
слушала, затаив дыхание. После обращения вождя к народу по радио
заиграли оптимистичные марши, и Малевский опять объявил отбой
тревоги. Но отдыхать многие уходили не сразу. Краснофлотцы
переговаривались. Никто не сомневался, что война будет трудной.