«Сондерсы» дарили отцы детям, дедушки
внукам, почтительные сыновья и дочери – родителям. Преподнесённые в
день помолвки, «сондерсы» говорили о серьезности намерений куда
громче любого, самого выгодного для одаряемой персоны, брачного
контракта.
А сейчас Рис Хаузер видел «сондерсы»
на официантке.
Ножки вместе с их обладательницей
исчезли из поля зрения, скрывшись за неохватной центральной
колонной, в которой за рядами бутылок прятался лифт для персонала,
а Рис всё ломал голову над тем, где рыжая могла разжиться такой
обувкой. Он так глубоко задумался, что чуть хрипловатый,
убийственно сексуальный голос прозвучал за спиной совершенно
неожиданно:
- Серхио, работаем приму!
Одновременно с этим лицо Бернадетт
стало таким, словно её заставили хлебнуть уксуса.
Обернувшись, Хаузер нос к носу
столкнулся с хозяйкой так заинтриговавших его туфель. Нос как нос.
Рыжие стрелки, обрамляющие огромные светло-карие глаза с
вертикальными зрачками и практически без белков, были куда
интереснее.
Девица приветливо кивнула ему как
старому знакомому, одновременно что-то строча на дисплее браслета –
такого же простого и почти такого же дорогого, как её «сондерсы».
Карточка на левой стороне груди сообщала, что её зовут Мелисса.
Музыка, струящаяся сверху,
изменилась, став весёлой и слегка торжественной. Колонна лифта
раскрылась, выпуская наружу нескольких официантов, каждый из
которых держал на обеих руках по подносу с бокалами, наполненными
шампанским. Последним, к удивлению Риса, из лифта вышел сам
Том-Старший, тоже с подносом, на котором был, правда, только один
бокал.
Этот поднос тут же оказался в руках
рыжей, немедленно направившейся к столику, за которым в полном
одиночестве сидел пожилой господин с рассеянно-счастливым лицом.
Рису стало невыносимо любопытно, что такое могло случиться у самого
Гершеля Бримана, из-за чего официанты и бармены разносят по бару
«Вдовушку», да ещё и сам хозяин припожаловал. Впрочем, долго ждать
не пришлось.
Громкость музыки упала до
«пианиссимо», разговоры стихли. А девица, остановившись прямо
напротив старика, негромко, доверительно и одновременно весело
произнесла:
- Мистер Бриман! Одна маленькая
птичка чирикнула мне, что сегодняшний вечер настоятельно требует
шампанского!
Седовласый банкир прищурился, морща
великолепный, занимающий пол-лица нос, и слегка склонил голову
набок: