Фелисина не сомневалась: Бенет знает, какая участь предрешена историку. Как бы «король» Макушки ни хвалился перед нею, его власть имела свои пределы.
Штольня вывела их в главный проход. Отсюда до Ближнего света было шагов четыреста. Если Глубокий рудник, уходя в недра холмов, разрабатывал изобильную жилу отатаральской руды, штольни Закавык шли через вторичные жилы, без конца змеясь, опускаясь, поднимаясь и пробиваясь сквозь пласты известняка.
У отатаральской руды была еще одна особенность. Ее жилы никогда не уходили слишком глубоко и не соприкасались с коренной породой. Их находили лишь в пластах известняка. Чем-то они были похожи на ржавые реки, текущие среди останков древних растений и животных.
– Известняк – это окаменевшие кости некогда живых существ, – заявил Геборий на второй день их прибытия в Макушку.
Разговор происходил в жалкой лачуге на окраине улочки, прозванной Плевательницей. Это потом Бенет нашел им жилье поприличнее, невдалеке от питейного заведения Булы.
– Я кое-что читал об этом, и подобные рассуждения казались мне очередной теорией. Теперь я убеждаюсь в их правильности. Так вот: отатаральская руда не является природным образованием.
– Не все ли тебе равно? – удивился тогда Бодэн.
– Очень даже не все равно! – торжествующе возразил историк. – Отатаральская руда – проклятие магии – сама порождена магией. Если бы не моя исследовательская дотошность, я бы написал об этом трактат.
Фелисина тогда не поняла его слов, и Бодэн ей растолковал:
– Наш старик хочет созвать сюда магов и алхимиков – пусть проверят его домыслы.
Но Геборий, увлеченный своими рассуждениями, даже не заметил колкости.
– Жилы, в которые мы вгрызаемся, – продолжал он, – чем-то похожи на слои растопленного и потом застывшего сала. Недаром они, будто реки, извиваются среди слоев известняка. Чтобы их создать, нужно было расплавить весь остров.
– К чему ты клонишь? – не выдержал Бодэн.
– Магия, создавшая отатаральскую руду, вырвалась из-под власти магов, кем бы они ни были. Не хотел бы я стать свидетелем нового выплеска этой магии.
У ворот Ближнего света стоял всего один малазанский караульный. За его спиной виднелась дорога, тянувшаяся по пологим холмам к поселению каторжников. Еще дальше, за другой грядой холмов, неспешно садилось солнце. Макушку успели покрыть тени. Прохлада, желанная перемена после дневного зноя.