А из тени в пятно факельного света
вышел гигант, похожий на медведя — тяжелый, медленный, с грубо
вытесанным квадратным лицом.
Вокруг него клубился острый, едкий
запах хищника.
Еще на нем не было обычного доспеха.
Только простые охотничьи штаны с кожаными нашивками и тонкий
кожаный нагрудник. Совсем как у белоголового...
Немолодой воин заметил реакцию Эша.
Удивленно приподняв брови, он обернулся.
— А ведь он тебя заметил, —
озадаченно сообщил воин.
— Это вряд ли, — не сказал, а
прорычал гигант. — Но я все равно возьму мальчишку, а то у меня
людей что-то мало в этот раз набралось. А нам выходить через два
дня...
Эша просто раздирало от желания
спросить, куда его все-таки берут, и куда им выходить, но наученный
горьким опытом он промолчал.
Ведь только что он услышал для себя
главное.
Если через два дня ему предстоит
куда-то идти, значит, убивать его пока не планируют.
И это было уже немало.
Тот, кого только что назвали Сином,
между тем осматривал Эша, как повар разглядывает гусей у
торговцев.
— Хилый он только какой-то, —
негромко проговорил гиганту его приятель.
— Да нет, — возразил Син,
по-хозяйски ощупав Эшу плечи. — Худой, но крепкий. Годится.
Вдруг он замер, нахмурился. И
обернулся. По-звериному втянул в себя воздух. А потом крикнул
стоявшему в отдалении факельщику в нелепо раздувшихся на жирном
пузе доспехах:
— Эй, светлячок! Поди-ка сюда.
Выхватив у толстяка факел, он
взобрался на телегу и сунул огонь под навес, рискуя поджечь
его.
Раздался звон цепей, и сосед Эша
приподнялся, с кривой усмешкой глядя на Сина.
— Ну да, да. Это я. Самый везучий
человек на свете, — проговорил бывший узник Поднебесного
застенка.
За этой сценой с удивлением наблюдал
не только Эш. И конвоиры, и воин в пластинчатом доспехе с
нескрываемым любопытством следили за происходящим, вопросительно
переглядываясь.
Син застыл, буравя взглядом
каторжника. Его губы брезгливо сжались, ноздри раздулись, дыхание
стало глубоким и шумным.
— Ну что, сразу прибьешь, или
сначала помучаешь немножко? — с невеселой улыбкой спросил
каторжник.
Гигант хмыкнул.
— Посмотрим.
Схватившись за цепь, он рванул
беднягу к себе. Каторжник зацепился за чьи-то торчащие сапоги и
выстелился на пузо в проходе, но Сина это не остановило. Он выволок
каторжника из повозки прямо в дорожную грязь, и, обернувшись к
своему приятелю, деловито заявил.