— Там же холодно!
— Нашёл, кого жалеть! Или ты не хочешь, чтобы брат вернулся?
Микаэль хотел. Но ведь подменыш — не кукла из деревяшки, а
настоящий ребёнок, просто другой. Мик попытался объяснить, но на
него посмотрели, как на чумного. И он замолчал.
Могилу вырыли за северной оградой кладбища, на не освящённой
земле. Копать было тяжело, земля ещё толком не оттаяла. Подменыш
скулил, пытался отползти от могилы, но слабые руки и ноги
подламывались. Микаэль старался на него не смотреть. «Пожалуйста,
заберите его! — молил он про себя Добрых соседей. — Заберите
поскорей!»
Когда они уходили, подменыш закричал — хрипло и отчаянно. Мик
дёрнулся вернуться, но отец ухватил его за шиворот.
— Не смей жалеть эту погань!
Ночью Микаэль хотел сбегать, укрыть подменыша одеялом, но отец
не лёг спать. Поставил у двери табурет, сидел и курил, а мать до
утра шептала молитвы. Когда рассвело, они втроём поспешили на
кладбище.
В неглубокой могиле скорчился неживой подменыш. Должно быть, он
долго плакал — впалые щеки покрывал тонкий слой льда. Отец закопал
его, как щенка, даже мешком не прикрыл. И они пошли домой. Мать
торопилась, почти бежала, и всё повторяла, что Джой, должно быть,
ждёт их. Проголодался, должно быть.
Джоя дома не оказалось. Он не вернулся — ни в этот день, ни
потом...
***
— Истинная правда! Так оно всё и бывает, — матушка Грюла
смахивает слезу уголком фартука. — Я-то по молодости тоже хотела с
людьми породниться. Прослышала, что они детей своих грамоте учат,
наукам всяческим, и захотела, чтоб мои оболтусы премудрости
набрались. Взяла младшенького, отнесла на ближайший хутор и
подменила на их детёныша. Вот уж я с ним намучилась! С рук не
спускала, чтобы не замёрз, козьим молоком отпаивала. А люди мою
кровиночку голодом морили, из дома выбросили на кучу навозную, да
ещё ореховым прутом отстегали. Я как услыхала его рёв, мигом
примчалась. «Вот вам, — говорю, — забирайте ваше отродье. Уж я с
ним получше обращалась, чем вы с моим!» А люди на том хуторе
зиму не пережили. Вот так-то.
Она ухмыляется, показывая крепкие тролльичьи зубы, и гладит меня
по голове. Я вежливо мурлычу.
Нет, Грюла мне не хозяйка. Плюньте в глаза тому сплетнику,
который вам такое скажет! Это собакам непременно требуется хозяин,
а я Йольский Кот и гуляю сам по себе. Просто приятно знать, что
есть дом, куда ты можешь прийти зимней ночью, когда ветер выдувает
из шкуры, погреться у очага, получить миску мясной похлебки.
Матушка Грюла отменно готовит. Вот и сейчас от котелка над очагом
такой аромат расплывается, что в животе урчит. Разливать густое
варево по мискам Грюла не спешит, ждёт, пока вернутся с охоты её
тринадцать отпрысков. Посматривает на меня с хитрым прищуром.